100 великих казней
Шрифт:
Импульсивно Ванцетти пожал руки своим надзирателям и старшему, который должен был подать знак палачу. Затем сел. Тон его голоса был удивительно похож на тот, которым он так вежливо обратился к сморщенному судье в дедхемском суде. «Мне хочется сказать вам, что я не виновен и никогда не совершал никаких преступлений, но иногда грешил… Благодарю вас за все, что вы сделали для меня. Я не виновен ни в каких преступлениях, не только в этом, но и вообще! Я погибаю невинно! — Затем он добавил: — Я прощаю людям то, что они теперь делают со мной».
В третий раз электрический ток сжег жизнь в человеческом теле… Надзиратели, руки которых Ванцетти только что пожимал, положили его труп рядом с Сакко. Он умер в 12
Свидетели в глубоком молчании вышли. Им тут больше нечего было делать — разве только репортеру, который обязан был описать всю эту процедуру. Час спустя на тюремный двор приехала похоронная колесница. Колеса ее скрипели по гравию, нарушая лихорадочное молчание тюрьмы. Тела казненных были погружены на колесницу и отвезены в покойницкую.
В следующие дни в разных странах проходили демонстрации протеста перед американскими консульствами, посольствами и торговыми фирмами. Шествия трудящихся в Лондоне и Женеве закончились, благодаря вмешательству полиции, крупными беспорядками. В Париже демонстрации приняли характер революционного мятежа. На некоторых улицах были устроены баррикады. Враждебной демонстрацией был встречен митинг Американского Легиона в Париже, а также прибывший в Берлин мер города Нью-Йорка.
Этой казнью был серьезно подорван престиж США в глазах всего мира. Вот слова Ванцетти, обращенные к судье, объявившему ему и Сакко смертный приговор: «Не будь этого случая, я мог бы прожить всю свою жизнь, проповедуя на углу улиц людям, которые только смеялись бы надо мной. Я умер бы неудачником, безвестным, ничем не отмеченным, ничего не добившись. Но теперь мы не неудачники. Это — наша карьера и наш триумф. Никогда в нашей жизни мы не могли бы надеяться сделать столько для дела терпимости, справедливости и взаимного понимания среди людей, как теперь в силу случайности. Все наши слова, вся наша жизнь, все наши страдания — ничто! А что вы отнимаете у нас жизнь, жизнь хорошего сапожника и жизнь бедного рыботорговца, это — все! Последнее слово — за нами! Эта агония — наш триумф!»
К этим словам добавить нечего, можно только аплодировать мужеству этих людей, испивших до дна горькую чашу судьбы.
«КРЕМЛЕВСКОЕ ДЕЛО» ЗИНОВЬЕВА — КАМЕНЕВА
«ЦК ВКП(б) считает, что методы физического воздействия должны как исключение применяться по отношению к известным и отъявленным врагам народа и рассматриваться в этом случае как допустимый правильный метод».
Существуют имена, не мыслимые одно без другого. Как физический закон Бойля- Мариотта, так и имена Григория Евсеевича Радомысльского (Зиновьева) и Льва Борисовича Розенфельда (Каменева) связаны в истории СССР неразрывно. Это были политические близнецы не только по возрасту (оба родились в 1883 году и погибли в 1936 году), но и по политическим взглядам. Оба были сподвижниками В.И. Ленина и «прославились» тем, что в 1917 году, накануне Октябрьского восстания, оба выступали категорически против захвата власти большевиками, о чем и заявили в прессе. За это Ленин назвал их «предателями». Это, впрочем, не помешало «близнецам» занимать видные посты в партийных и советских органах. Так, Зиновьев с декабря 1917 года был председателем Петроградского совета, именно на нем лежит ответственность за организацию массовых расстрелов невинных людей в годы «красного террора». Каменев с ноября 1917 года был председателем ВЦИК, а с 1917 по 1926 год председателем Моссовета. Примечательно, что после потери дееспособности В.И. Лениным именно он предложил назначить И.В. Сталина на пост генерального секретаря партии — пост тогда незначительный и связанный с рутинной бумажной работой, пост, которому только Сталин сумел придать
«Я пришел к убеждению, что товарищ Сталин не может выполнять роли объединителя большевистского штаба… Мы против теории единоначалия, мы против того, чтобы создавать вождя!» — после этого заявления Каменев был обречен, с этого мгновения его ждали подвалы Лубянки.
Он, как и Зиновьев, как и многие другие «пламенные ленинцы», не мог понять, что социалистическое государство не может не быть авторитарным, а сила авторитарного государства держится на непререкаемом авторитете именно вождя. В силу этих причин «ленинцы» первыми после уничтожения классовых врагов были обречены занять их места в концлагерях.
Зимой 1935 года органы НКВД арестовали в Москве большую группу сотрудников кремлевских учреждений. Им предъявили тягчайшее по тем временам обвинение в подготовке покушения на жизнь вождя. Организатором заговора назвали Л.Б. Каменева.
«Тов. И.В. Сталину.
Сейчас, 16 декабря в 19.50 вечера, группа чекистов явилась ко мне на квартиру и производит у меня обыск… Ни в чем, ни в чем, ни в чем я не виноват перед партией, перед ЦК и перед Вами лично. Клянусь Вам всем, что только может быть свято для большевика, клянусь Вам памятью Ленина. Я не могу себе и представить, что могло бы вызвать подозрение против меня. Умоляю Вас поверить этому честному слову. Потрясен до глубины души.
Г. Зиновьев».
Обращение Зиновьева осталось без ответа.
В тот же вечер был арестован и Каменев. Он тоже пытался найти путь к чувствам товарища по партии, с которым некогда довелось провести не один день в далекой сибирской ссылке. Но тщетно.
В ходе расследования состав группы заговорщиков быстро расширялся. В сетях НКВД оказываются родственники, друзья, знакомые арестованных и даже случайные лица, имевшие несчастье встречаться с ними.
Всем этим людям приписывались связи с троцкистами и меньшевиками, белогвардейцами и монархистами, русскими эмигрантами и иностранной разведкой.
Дело получило глобальный размах. Средства массовой информации нагнетали невиданную истерию вокруг процесса. Теперь несчастным, обездоленным, полуголодным массам стало ясным, кто виновен во всех их бедах.
В первоначальном варианте обвинительного заключения отмечается, что Зиновьев и Каменев виновными себя не признали. Однако это обвинительное заключение к уголовному делу приобщено не было.
В ночь с 13 на 14 января 1935 года в подвалах Лубянки творилось нечто страшное, ибо на следующий день все обвиняемые дружно признали себя виновными по всем пунктам предъявленного обвинения, даже в убийстве Кирова. Обвинительное заключение было соответствующим образом исправлено.
15 января 1935 года в Ленинграде началось закрытое судебное разбирательство по делу «московского центра». Сохранилось свидетельство очевидца, что перед началом заседания следователь Рутковский обратился к подсудимому Каменеву со словами:
«Лев Борисович, вы мне верьте, вам будет сохранена жизнь, если вы на суде подтвердите свои показания».
Но Каменев ответил, что он ни в чем не виноват. Рутковский же продолжал настаивать:
«Учтите, вас будет слушать весь мир. Это нужно для мира». Первый суд приговорил «главного организатора и наиболее активного руководителя подпольной контрреволюционной группы» Зиновьева к 10 годам лишения свободы, «менее активного» члена «московского центра» Каменева к 5 годам. После оглашения обвинительного приговора по делу «московского центра» волна общественного возмущения происками «зиновьевцев» захлестнула всю страну. Эти настроения подогревало убийство Кирова, ответственность за которое прямо возлагалось на «зиновьевцев».