100 великих монастырей
Шрифт:
К XVI в. монастырь сделался одним из самых крупных не только в Суздале, но входил в число пяти самых богатых монастырей России. Он владел целой «армией» крепостных крестьян (10 тыс. человек), а также прекрасными пастбищами, земельными и водными угодьями. Благодаря экономической мощи монастырь в XVI–XVII вв. развернул на своей территории интенсивное каменное строительство по образцу Московского Кремля.
В Смутное время в монастыре стоял лагерь польского пана Лисовского.
Особое расположение к этой обители имели князья Пожарские, которые кроме сел и монастырей жаловали обители разные вклады. Из них особое внимание заслуживает местный образ Преображения Господня с золотым венцом, украшенный жемчугом и драгоценными камнями; образ этот находится в иконостасе — перед ракой преподобного Евфимия. В 1642 г. в родовой усыпальнице князей Пожарских и Хованских был погребен
В 1689 г. соборный храм внутри был расписан дружиной костромских иконописцев, которую возглавлял знаменитый мастер Гурий Никитин. Фрески, покрывающие все стены и свод собора, похожи на громадный ковер. Главным является цикл росписей, изображающий страсти Христовы и апофеоз Иисуса Христа по Вознесении.
Как тюрьма монастырь стал известен со второй половины XVIII в. Здесь содержали душевнобольных колодников, которых размещали в больничных кельях при Николаевской церкви. Сидели здесь и за «непристойное поведение», и за разные уголовные преступления, и за другие провинности. Среди религиозных «преступников» большинство сидело за скопчество, например, Селиванов, которому в 1829 г. было 109 лет. А умер он в монастырском остроге 114 лет от роду.
Узники за религиозные убеждения составляли самую большую группу заключенных Спасо-Ефимьевский монастыря. В их числе были отступники от православия и последователи самых различных религиозных учений. Некоторые из них содержались такое время, которое превышало сроки наказания, установленные уголовным законом за самые тяжкие преступления. Так, священник Золотницкий содержался в арестантском отделении почти 35 лет; униатский священник Ленчевский — 24 года, дьякон Добролюбов провел в монастырской тюрьме 27 лет. Столь длительные сроки заключения превращали узников в мучеников: одни из них страдали за верность своей секте, другие — за расхождение по некоторым вопросам с православной церковью, третьи — за «неблагопристойность»… А иеромонах Кирик и вовсе 12 лет просидел в арестантском отделении «не за какие-нибудь безнравственные преступления, а за свою болезненную раздражительность». В 1900 г. Синод направил в тюрьму Спасо-Ефимьевского монастыря крестьянина Федосеева за то, что тот «жил в пещере и своей лицемерной праведностью привлекал к себе массы простого народа».
Конец монастырской тюрьме Спасо-Евфимьевского монастыря положила приближавшаяся революция 1905 г. Указом 1904 г. последние узники арестантского отделения были освобождены…
После Октябрьской революции монастырь закрыли, и до 1932 г. в нем размещалась Суздальская тюрьма особого назначения (СТОН), которая оставила после себя до неузнаваемости перестроенные здания (особенно изнутри). Во время борьбы с «религиозным дурманом» в монастыре были сожжены «разные книги агитационно-церковного характера весом около тонны». В 1939 г. монастырь был передан областной тракторной школе.
С 1940 г. в обители находились интернированные чехи, и среди них Людвик Свобода — будущий президент Чехословакии. После разгрома немцев под Сталинградом в святой обители разместили пленный штаб немецкой армии во главе с Ф. Паулюсом. После войны монастырь превратился в детскую колонию, которую вывели отсюда только в 1960-е гг.
Восстановление обители началось в 1968 г. и продолжалось до 1985 г. За это время были подняты один за другим Спасо-Преображенский храм, Никольская и Успенская церкви, надвратная церковь Благовещения и др.
СПАСО-АНДРОНИКОВ МОНАСТЫРЬ В МОСКВЕ
Монастыри в «первопрестольной», как правило, воздвигались в память о каком-нибудь событии и строились они как мощные крепости на подступах к Москве, т. к. еще и в XVI в. существовала опасность татарских набегов. Особенно нуждались в укреплении южные и южно-восточные окраины, открытые в сторону Золотой Орды. Не случайно в XIV–XV вв. здесь строятся монастыри-«сторожи», своего рода форпосты. Потом на южных границах Москвы в течение нескольких столетий будут возведены Новодевичий, Донской, Симонов и другие монастыри, но первыми были Спасо-Андроников и Даниловский. В XIII в. монастыри строились из дерева, и монголо-татары во время своих набегов разоряли и сжигали их, но в XIV в. их стали возводить из белого камня. Поначалу Спасо-Андроников монастырь весь тоже был деревянный.
Расположившийся на берегу Яузы, он был основан
Возвращаясь в 1356 г. из Царьграда от патриарха Каллиста, митрополит Алексий был застигнут в Черном море бурей. Среди всеобщего смятения он молился Господу нашему Иисусу Христу о спасении и дал обет возвести храм во имя того святого, которого будет праздновать церковь в тот день, когда утихнет разбушевавшаяся стихия. И вот наступил день, когда буря утихла и ужас мореплавателей сменился общей радостью. Вот уже показался берег, и вскоре святитель вступил на твердую землю. Случилось это 16 августа, когда Церковь празднует образ Спаса Нерукотворного, и было то чудное и знаменательное стечение обстоятельств. Ведь святитель вез из Царьграда самый Нерукотворный образ Спасителя, каким патриарх Каллист благословил его на русскую митрополию.
Обрадованный этим знамением, митрополит Алексий решил устроить в Москве обитель во имя Всемилостивого Спаса, и преподобный Сергий благословил его желание. А для устроения монастыря дал ему любимого ученика своего — Андроника, который впоследствии стал первым игуменом возводившейся обители.
Для монастыря святитель Алексий выбрал высокое место на востоке от Москвы, в четырех километрах от Кремля, где располагалось одно из сел боярина Кучки. В те времена оно было окружено лесами и перелесками, среди которых катили свои светлые воды Яуза и Золотой Рожок. К тому же выбранное для обители место было замечательно историческими событиями: во-первых, здесь скрещивались пути, ведущие в края, доставлявшие немало хлопот московским князьям и самому митрополиту. Один путь вел от Таганки на юг — в Коломну, Рязань и далее в улусы татарские. Назывался он Болвановской дорогой, или просто Болванкой [69] . Другой путь шел на восток — в сторону Владимира и Нижнего Новгорода… На этом месте хана Батыя встретил князь Всеволод Юрьевич, по этому пути выступил против полчищ Тамерлана князь Василий Дмитриевич…
69
Считается, что название произошло от татарской басмы — ханского изображения (болвана), которому поклонялись в этом районе Москвы.
Указав Андронику выбранное место — у крутого поворота Яузы перед впадением ее в Москву-реку, святитель дал ему средства для устроения обители и возведения церкви. Когда же церковь была возведена и достойно устроена, митрополит Алексей сам освятил ее и поставил в ней Нерукотворный образ Спасителя, который он украсил золотом и бисером. Приходил и преподобный Сергий посмотреть на дело рук ученика своего, благословил занимаемое монастырем место и воскликнул: «Господи! Призри с небеси и виждь и посети место сие, его же благоволи создатися во славу Святого Твоего имени». После этих слов преподобный Сергий дал благие советы настоятелю и братии и удалился в свой монастырь.
Существует предание, что преподобный Сергий при прощании долго беседовал с игуменом и братией под открытым небом. Впоследствии на этом месте (в полверсты от монастыря) была поставлена часовня, какие издавна сооружались на месте расставания, разлуки и прощания, потому и назывались прощею. Монастырская часовня была четырехугольной, сложили ее из продолговатого кирпича. Над деревянным потолком возвышалась шатровая деревянная крыша, на верху которой была шейка, а над ней — глава с крестом.
На всем пространстве необъятной Руси стояло в то время множество таких часовен. Они встречались в городах и селах, в деревнях, на проселочных дорогах и на поклонных горах. В жизни народа русского они имели весьма важное значение: это были места молитв и обетов, памятники веры и благочестия, нередко ознаменованные церковными преданиями или историческими воспоминаниями. Часовен было так много, что в марте 1722 г. Святейший Синод не разрешил более возводить их, т. к. в городах и селах и без них имелось достаточно церквей и храмов, в которых православный люд может молиться Богу. Поэтому прежде построенные часовни велено было разобрать, а каменные обратить на другие нужды. Была упразднена и часовня Спасо-Андроникова монастыря. Но ненадолго! В царствование императрицы Екатерины I разрешено было открыть неразобранные часовни, а также сооружать новые — на месте разобранных.