100 великих рекордов военной техники
Шрифт:
Спецкомитет должен был обеспечить широкое развертывание геологических изысканий и создание сырьевой базы СССР по добыче урана, а также использование урановых месторождений за пределами СССР, организацию урановой промышленности, строительство атомно-энергетических установок и производство самой атомной бомбы.
Для осуществления этой программы при Спецкомитете был создан исполнительный орган – Первое главное управление (ПГУ) при СНК СССР. Начальником его стал Б. Ванников. В распоряжение ПГУ передавались многочисленные научные, конструкторские, проектные, строительные
Самой большой и мощной строительной организацией, переданной ПГУ из НКВД, было Главное управление лагерей промышленного строительства. В его ведении находилось 13 лагерей, где содержались свыше 100 000 заключенных. Мало того, одновременно в ПГУ передали и Главное управление лагерей горно-металлургических предприятий НКВД, в которых содержались еще около 200 000 заключенных.
Объединенная система лагерей, известная в последующем как Главпромстрой, приказом по НКВД № 00932 объявлялась «специальной организацией для строительства предприятий и учреждений 1-го Главного управления». Кстати по существовавшей в то время кодовой классификации приказов в НКВД, два нуля в номере приказа означало, что он издан по директиве или указанию лично Сталина.
В итоге, если в американском атомном проекте участвовали, как известно, 125 000 человек, то в советском к концу 1945 года – втрое больше. А к 1950 году число людей, вовлеченных в систему ПГУ, превысило 700 000 человек. Больше половины из них составляли заключенные, треть – военно-строительные части МВД. И лишь около 10 % приходилось на «вольнонаемных», свобода передвижения которых, впрочем, тоже была сильно ограничена по соображениям секретности.
Директива Сталина обязывала ПГУ обеспечить создание атомных бомб, урановой и плутониевой, к 1948 году.
При этом тут же встал вопрос: где взять нужное количество уранового сырья?
Дело в том, что небольшой экспериментальный реактор, построенный в 1946 году в Лаборатории № 2, использовал трофейный уран из Германии. Промышленный же реактор требовал как минимум 150 т урана.
Поэтому уже в конце 1945 года срочно возобновили работу урановые рудники в Чехословакии, Восточной Германии, Саксонии. В 1946 году были найдены месторождения урана в различных районах Советского Союза. И уже на следующий год стали поступать первые партии отечественного урана с построенного в рекордно быстрые сроки Ленинабадского горно-химического комбината в Таджикской ССР.
При этом до 1990 года места разработки урана были настолько засекречены, что даже рабочие рудников не знали, что они добывают. Официально они добывали «спецруду», а вместо слова «уран» в документах того времени писалось «свинец» или продукт «А-9».
Первый промышленный реактор и радиохимический завод «Маяк» начали строить на Урале, возле города Кыштым, в 100 км к северу от Челябинска. Инженерный проект реактора составлялся под руководством Николая Доллежаля, закладкой урана в реактор руководил лично Курчатов.
Строительством всего центра, известного позже как «Челябинск-40», руководил начальник ПГУ Ванников. Объем строительства был очень большим, и здесь работали
В 1947 году началось строительство еще трех атомных центров. Два в Свердловской области («Свердловск-44» и «45») предназначались для промышленного разделения изотопов урана. Еще один, в Горьковской области («Арзамас-16», ныне известный как г. Саров), служил именно для изготовления плутониевых и урановых бомб.
Научными руководителями свердловских «объектов» были Кикоин и Арцимович, в «Арзамасе-16» верховодили Харитон и Щелкин.
Строительные работы шли быстрыми темпами, Главпромстрой ПГУ не жаловался на недостаток рабочей силы. Но урана все же не хватало. Правительственные сроки для пуска промышленного реактора и изготовления первых атомных бомб были сорваны.
Накопить нужные 150 т урана для загрузки в промышленный реактор удалось лишь к началу 1948 года. Но тут обнаружилось, что для такого реактора, имевшего больше тысячи каналов, не годится опробованная в лаборатории система разгрузки. Разработка новой системы задержала пуск реактора еще на несколько месяцев.
Испытательные пуски начались 8 июня 1948 года, почти на год позже, чем планировалось. К 22 июня 1948 года – ровно через 7 лет после начала Великой Отечественной войны – реактор был выведен на проектную мощность в 100 тыс. кВт. Началась круглосуточная работа. Но она часто прерывалась авариями. Иногда ремонтные работы проводились по директивам Курчатова и Ванникова прямо на работающем реакторе, что приводило к радиационному загрязнению помещений, облучению самих ремонтников. Однако для решения поставленной задачи не жалели ничего и никого…
Весь 1948 год и почти половину 1949 года руководители проекта находились на Урале, решая на месте все возникавшие проблемы. Несколько раз сюда приезжал Берия, которому нужно было давать объяснения Сталину о причинах задержки. Главу государства отсутствие атомного оружия весьма раздражало, поскольку не давало возможности разговаривать с руководителями США на равных.
В мае 1949 года радиохимический завод «Маяк» начал выделение плутония из «выгоревших» урановых блоков, не дожидаясь полного распада короткоживущих продуктов деления урана-235, что обычно требует трехмесячной выдержки этих блоков под водой. Это опять-таки привело к переоблучению радиохимиков, многие из которых вскоре заболели и погибли.
Такой ценой в июне в СССР были накоплены первые 10 кг плутония (количество, заложенное в американскую бомбу, сброшенную на Нагасаки). По расчетам физиков, для проведения испытательного взрыва хватило бы половины. Но приказ Сталина требовал делать точную «копию». Экспериментировать никто не хотел.
Успешное испытание первой советской атомной бомбы на специальном полигоне в Семипалатинской области состоялось, как известно, 29 августа 1949 года. Это была, как определили по радиоактивным продуктам взрыва, распространившимся в верхних слоях атмосферы по всему миру, американцы, именно плутониевая бомба. Она представляла собой почти точную копию бомбы, сброшенной на Нагасаки.