100 великих тайн Востока
Шрифт:
Но к А. Шлагинтвейту хан первоначально отнесся благосклонно, понимая, что тот представляет интересы могущественной Британской империи. К тому же путешественник сделал правителю богатые подарки: оружие, карманные часы, подзорную трубу. Подобных диковинок никогда не видывали в Восточном Туркестане. Дополнительно правителю были преподнесены шали из настоящего кашмирского шелка. Уали-хану они пришлись как нельзя кстати для гарема.
В результате немецкий путешественник получил разрешение свободно передвигаться по городу и заниматься научными исследованиями. Высокого, голубоглазого, светловолосого географа, обладавшего столь необычной для этих мест внешностью,
Однако когда Уали-Тулла узнал, что немецкий ученый отправляется в Коканд, в нем взыграла болезненная восточная подозрительность. Хану непременно захотелось узнать, что же англичане пишут кокандскому правителю, и нет ли тут какой-нибудь тайной интриги? Он вызвал А. Шлагинтвейта во дворец и попросил разрешения ознакомиться с содержанием секретного пакета, на что ученый с достоинством ответил: «Я могу отдать письма только тому, кому они предназначены».
Деспотичный правитель не смог стерпеть столь дерзкого ответа, и судьба А. Шлагинтвейта была решена. Уже наутро его голова украсила одну из многочисленных пирамид, находящихся рядом с рекой Кызыл. Казнили и его спутников-индусов.
Английская администрация в Индии и европейская научная общественность долго ничего не знали о судьбе пропавшей в дебрях Центральной Азии научной экспедиции. Первые смутные сведения о том, что немецкий географ был казнен в Кашгаре, добыл русский путешественник Чокан Валиханов.
В 1877 г. китайские власти восстановили контроль над мятежной провинцией и официально подтвердили: убийство европейца было совершено восставшими мусульманскими фанатиками. Но проводить дальнейшее расследование китайцы не стали.
Только в 1887 г. русский консул в Кашгаре Н.Ф. Петровский установил обстоятельства и точное место казни А. Шлагинтвейта. Он же разыскал некоторые вещи, принадлежавшие исчезнувшей экспедиции: подзорную трубу, термометр, очки путешественника. Несколько позже на месте гибели ученого и отважного исследователя азиатского материка был возведен памятник, установленный на средства Парижского и Санкт-Петербургского географических обществ. Его украшает барельефный портрет А. Шлагинтвейта и две бронзовые памятные доски.
Последнее путешествие Пржевальского
Одиннадцать лет жизни провел в странствиях великий русский путешественник, почетный член Петербургской Академии наук, генерал-майор Николай Михайлович Пржевальский (1839–1888), преодолевший 31 500 километров по степям, пескам, тайге, горным тропам. Научные материалы, собранные им в Уссурийском крае и Центральной Азии, по сей день не утратили актуальности, и сведения, содержащиеся в его обширном архиве, еще долго будут служить надежным маяком для тех, кто отправляется на поиски неизведанного, а если добьется выдающихся результатов, сможет претендовать на одну из медалей его имени – серебряную, учрежденную в 1891 г., и золотую – в 1946-м.
Оставив в стороне то неоценимое, что сделал Николай Михайлович для государства Российского, остановимся на малоизвестных фактах биографии ученого, породивших в душе его «горячечную страсть», стремление доказать существование невероятного, что и спровоцировало его кончину в расцвете сил, как сказано в одном из некрологов, он пал, надорвавшись под тяжестью разочарований и неясных целей.
Современникам Пржевальского, входившим в его экспедиционный отряд, цели, кажущиеся неясными непосвященным, были абсолютно ясны. Путешественник не отступил перед труднейшей
Пржевальский, впрочем, таинственный иссык-кульский град видел, о чем свидетельствует одно из его писем: «Никто не возьмется определить, сколько по миру разбросано недоступных нашему зрению городищ для праведников – этих средоточий гуманных мыслей, человеколюбия, мудрости. В России монахи сказывают о Млевских неприступных подземных монастырях в Тверской губернии, о Кирилловой горе возле Городца, под сводами которой обитают незримо и неощутимо наставляющие и опекающие нас всезнающие старцы. Возьмем еще алтайский народец чудь, богоизбранный и богоравный… И вот здесь в азиатской горной глуши, в синей озерной воде, которой киргизы излечиваются от туберкулеза, с плота видели мы не раз хрустальные купола высоких кубически очерченных строений, видели колышущиеся дерева, под стать ископаемым земным. Видели людей в самоходных приспособлениях для передвижения. Эти невероятности возможно созерцать, ежели солнечные лучи падают на спокойную водную гладь под углом 45 градусов, и вода в верхних слоях утрачивает естественную свою голубизну, делаясь белою, как молоко».
Третье путешествие Пржевальского по Центральной Азии (1879–1880)
Далее ученый повествует о вовсе невероятном, утверждая, что ни о каком обмане зрения, ни о каких миражах не может быть речи. Речь может идти лишь о непривычном физическом эффекте: в деталях город света неизреченного позволяло разглядеть второе после привычного нам Солнце, подвешенное над строениями и… «невероятно высокая концентрация серебра, растворенного в этих водах».
Координаты месторасположения чудесного города Николай Михайлович не указывает: «Убедившись самолично в том, что не ошибаюсь, вправе таиться, чтобы не заподозрили в болезненных озарениях, в сказительстве».
Монахи-уйгуры, обитающие в деревянном монастыре на северном берегу Иссык-Куля, уверяли Пржевальского и его спутников в том, что донный город святых лучше всего просматривается с предгорий и не во всякое время, а чаще – на закате в середине июля, когда воздух холоден, а вода тепла.
Пржевальский, чуткий к стороннему мнению, дождался заветных дней и с предгорий в зрительную трубу вновь увидел город-загадку. Не только ему, но и тем, кто разделял с ним наблюдения, показалось, что величественные постройки обратились в руины, что уцелели лишь деревья, что никаких людей, никаких самодвижущихся повозок нет. Только подводное солнце освещает некий гигантский пузырь, вобравший в себя городище праведников.
Как понимать эти метаморфозы? Монахи-уйгуры ничуть не удивились. Сказали: «Можно видеть все, что угодно, да войти без приглашения нельзя». Они же предупредили о том, что если Пржевальский продолжит попытки открыть запретные врата, то непременно умрет.