1000 Первая дочь
Шрифт:
— Знаешь, если случится так, что твой брат Северус не сдержит данного слова, не перечь ему, — голосок ее звенел, как серебряный колокольчик. — Лучше я навсегда останусь твоей рабыней, чем стану игрушкой в его руках. Он показался мне человеком жестким и непримиримым. А еще мне не понравилось, как он смотрел на меня. В его глазах я видела похоть.
— Тебя возжелает любой мужчина, — улыбнулся я. — Стоит раз увидеть, и уже не забыть. Я и сам попал в твои сети.
Ее губы дрогнули, но улыбка не коснулась глаз. В них застыли страх и раздражение.
— Это не одно
Моя милая маленькая девушка, в который раз я убедился в том, насколько она проницательна и умна. Майлин видит больше, чем многие. Северус хороший правитель, но что касается женщин… Лучше не попадать в его постель — ни опытной женщине, ни наивной простушке.
— Идем в дом, кажется, собирается дождь.
Я поднял Майлин на руки и нес всю дорогу до нашего временного жилища. Она так трепетно прижималась к моей груди, что у меня больно кольнуло сердце. Я готов был убить каждого, кто попытается нас разлучить. И как я вообще жил столько времени без Майлин? За столь короткий срок она стала не просто дорога мне. Я по-настоящему влюбился, хотя и не ожидал от себя подобных чувств.
Дома уложил ее в постель. И пусть на время ее женских недомоганий мы не могли быть близки физически, ничто не помешало нам быть рядом. Спать, обнявшись, в одной постели. Дышать одним воздухом. И словно быть одним целым: двумя половинками яблока, созревшего на извечном древе жизни.
Вскоре вернулся Брах, и советники решили отметить его возвращение щедрым угощением. И традиционным омовением. В бане во время купания один из советников будто случайно сорвал с хозяина дома полотенце, обёрнутое вокруг бедер. И с такой жадностью уставился на бедра мужчины, что я, было, заподозрил неладное. Два других старца тоже рассматривали обнаженного Браха с не меньшим интересом. А, рассмотрев, расстроенно нахмурились. И переглянулись многозначительно.
Кажется, они нашли не того, кого так долго искали.
Но отчего они потащили Браха в баню, почему рассматривали бедра? Этот вопрос не давал мне покоя. Сомнение скользким змеем свернулось у меня в груди и не давало расслабиться и подумать о чем-то другом.
Советники в этот день позволили себе больше вина, чем обычно. И я не мог не воспользоваться ситуацией. Подливая одному из них в кубок, я все же вызнал главную тайну, что так долго скрывали советники.
— У всех детей, в ком течет хоть капля королевской крови Ишатра, на бедрах проявляется магическая руна, — сказал он. — Она запечатывает дар, и только священный огонь главного храма может пробудить его.
Я едва не поперхнулся, услышав подобное заявление. Сжал металлический кубок с такой силой, что он слегка погнулся.
— То есть это не наследник зажигает магический огонь, а наоборот?
— Источник возгорается и одновременно распечатывает дар наследника. Печать выполняет также роль щита — не дает убить обладателя.
Меня словно окатили кипятком. Я сделал глоток вина, не разобрав
Получалось, что артефакт не взорвался в руках Миоры, это печать Майлин отразила удар. И направила обратно, прямо в сердце нападавшей.
— Как выглядит эта печать? — спросил я упавшим голосом.
Советник хотел было ответить, но второй, заметив, что мы слишком долго разговариваем, подошел ближе. Предупреждающе взглянул на младшего и нахмурил брови, приказывая молчать.
Но я и без того узнал многое. Слишком многое…
Отделавшись от советников, точнее, оставив их и дальше заливать горе вином, я отправился к Майлин. Шел, покачиваясь, хотя выпил не так много. От тяжелых дум голова налилась свинцом, да и все тело стало таким тяжелым, неповоротливым. Я двигался, как тяжелобольной, мучимый смертельным ранением.
Если догадка подтвердится, Майлин не просто станет свободной. Она будет королевой Ишатра. И покинет меня, забыв, как дурной сон. Королева не выберет простого воина, советники не позволят ей этого. Седьмой сын короля — не самая достойная партия.
У нее будет все, о чем она только может мечтать. Ее желания будут выполняться прежде, чем она их озвучит. Никто уже не заставить ее выполнять чужую волю или переодеваться горбуньей.
У Майлин будет все. А у меня не будет главного — девушки, ставшей для меня дороже всего на свете.
Глава 26
Алексис
Когда я вошел, Майлин улыбнулась — так призывно и нежно, что у меня защемило сердце. Даже не знаю, за какие заслуги перед Богами я получил эту женщину. Как жил без нее все это время.
И как смогу жить дальше, если догадка подтвердится.
— Старейшины нашли то, что искали? — спросила она, приподнявшись в кровати.
Покрывало сползло с ее плеч, продемонстрировав верх кружевной сорочки. Майлин надела ее для меня, значит, ждала и надеялась на близость. Наконец-то кончились ее недомогания, и мы могли вновь соединиться. Вот только ноги ее все еще были закрыты. Прошло столько времени, но Майлин не начала доверять мне настолько, чтобы показать свой главный секрет.
Я должен был его узнать. Сейчас, в эту самую минуту. Догадки и предположения сводили меня с ума.
— Нет, Браха оказался не тем человеком, — сказал я, понуро опустив голову.
«А вот ты вполне можешь оказаться той самой», — едва не добавил вслух.
Старейшины Ишатра всегда трепетно оберегали свои тайны. Даже мне, высокопоставленному лицу, не было известно о печати, что наложена на наследников Тирима Первого. Пожалуй, и в самом Ишатре мало кто знает об этом отличительном знаке. Но, как бы то ни было, я выведал правду. И теперь она жгла мне сердце. Видно, на то была воля провидения: неспроста один из старейшин рассказал мне о печати. Прежде эти старцы молчали, показывая недюжинную выдержку и силу духа.