1000 Первая дочь

Соловьева Елена

— Не страшно. Северус сдержал слово и не притронулся ко мне.

Я выдавила улыбку. То, что король ударил морально, бил по самому живому, уже не важно. Главное, что все это позади.

— Ты прав: давай поскорее уйдем отсюда. В королевском дворце даже стены давят.

В поместье Алексис помог мне избавиться от платья и уложил в постель. Кажется, пока нас не было, слуги успели застелить чистое белье, и оно пахло розовым маслом и свежестью. За окнами начал накрапывать дождь, а в спальне весело потрескивал растопленный к нашему приезду камин.

Когда он наклонился

и коснулся моих губ своими, я забыла весь этот ужасный день, просто выбросила его из головы. Все, о чем я могла думать, так это о великолепном мускулистом теле Алексиса. Я изголодалась так, будто мы не были близки целую вечность. Его твёрдый, горячий язык творил чудеса. Поцелуй был требовательным и страстным, я жадно отвечала на него. «Только не останавливайся, — молило мое тело. — Алексис, будь сейчас моим. Не отпускай меня».

Он целовал и ласкал меня так, словно это впервые. И мне вдруг показалось, будто это прощание. Я отчаянно цеплялась за его плечи, чтобы слиться навсегда в единое целое. Не отпускать от себя никогда больше.

Но одних поцелуев мне было мало.

— Алексис, пожалуйста… — взмолилась я, выгибаясь ему навстречу. И тихо застонала, почувствовав, как его руки скользят по моим бедрам.

Мне не терпелось почувствовать горячий жар его тела. Пальцы путались в завязках его штанов. Но наконец последняя преграда из одежды упала на пол возле кровати. И я с жадностью провела ладонями по крепким, мускулистым ягодицам Алексиса, одновременно прижимая его к себе.

За столь недолгий период я, кажется, сумела выучить его тело лучше, чем свое. Но эта игра не надоедала мне. Напротив, с каждым разом мне хотелось все большего. Страсть не проходила, а только возрастала. Наша обоюдная страсть.

— Майлин… — нежно произнес Алексис. — До чего же ты хороша. Не верится, что ты могла быть моей.

— Я всегда буду твоей, — произнесла я в ответ. — Даже не сомневайся в этом.

Алексис провел пальцами по чувствительной коже моих бедер, и я потянулась ему навстречу, разведя их пошире. Его пальцы зарылись в темных завитках моего лона, и мне пришлось прикусит губу, чтобы не вскрикнуть от острого удовольствия. Я знала, что будет дальше. И ждала прикосновений Алексиса, изнывала от желания принять его в себя. Чувственные прикосновения гипнотизировали меня, завораживали. Было в них нечто магическое. А еще меня не впервые удивляло: как такие большие сильные руки могут быть такими нежными?

Алексис

До чего же она чувственна и желанна. Добравшись до ее самого интимного местечка, я погрузил в него сложенные вместе два пальца. Внутри было горячо и сыро. Майлин отреагировала сладким вздохом и подалась вперед, требуя продолжать ласку.

— Пожалуйста… — вновь сорвалось с ее чувственных губ.

Кончиком языка она облизнула верхнюю губу и, распахнув глаза, поманила меня взглядом. Столько обещания читалась в нем. Она сгорала от желания, но сегодня я не хотел торопиться. Эта ночь должна стать одной из самых ярких, самых запоминающихся. Такой, чтобы я мог вспоминать ее всю оставшуюся жизнь, без надежды на повторение.

Ладонями

я обхватил ее лицо, словно впитывая этот проникновенный взгляд. Майлин сглотнула и приоткрыла ротик, моля о поцелуе. А в следующую секунду она поцеловала мою ладонь, добралась до большого пальца и принялась посасывать его, как сладкий леденец. Глаза ее при этом блаженно прикрылись. Я тут же вспомнил, как она ласкала совсем не палец, и от этого воспоминания мой член стал пульсировать и подрагивать, требуя ласки.

Но этой ночью Майлин должна была не просто желать меня, а сходить с ума от страсти. Я пообещал себе это.

Встав на колени между ее широко разведённых бедер, залюбовался ее красотой. Склонил голову и провел языком вдоль влажных складок, задевая самую чувствительную точку. Майлин выгнула спину, приподнимаясь навстречу, и запустила пальцы мне в волосы. С ее губ сорвался то ли всхлип, то ли вздох. Но я продолжал эту чувственную пытку до тех пор, пока оргазм не заставил ее вздрогнуть всем телом, а после обессиленно и счастливо расслабиться.

Но то было только начало.

Я лег с ней рядом, рассматривая ее всю. На губах Майлин блуждала довольная улыбка. Она сейчас походила на маленькую кошечку, блаженно потягивающуюся на солнышке. Такая хрупкая и такая сильная одновременно.

— Ты восхитительна, — признался я, касаясь пальцами ее щеки.

Я слыл опытным, искусным любовником, но рядом с ней казался себе неопытным мальчишкой. Тело мое изнемогало, требуя разрядки. Оставаться равнодушным, находясь рядом с Майлин, смог бы разве что каменный идол. Никогда в жизни я не хотел так ни одну женщину, не грезил ей во сне и наяву. Майлин стала моим наваждением, любовью всей жизни. Потерять ее было немыслимо.

Но я знал, что последует за этой ночью.

— Поцелуй меня, — попросила она, не открывая глаз.

И я не мог не ответить согласием. Когда наши губы и языки встретились, ничто уже не могло остановить меня на пути к пылкому наслаждению. Я нуждался в Майлин как в воздухе. Она стала ядом, отравляющим мою кровь, и лекарством одновременно. Она спасала меня, вместе с тем окуная в пучину неизведанных, но таких пьянящих чувств. Я стал ее рабом. Сделал это добровольно.

Нежный вначале, поцелуй становился все более чувственным. Почти грубым. Губы Майлин стали пунцовыми и слегка припухли. Ее руки блуждали по моим плечам, спускаясь вдоль позвоночника и поднимаясь обратно. Она разжигала во мне такой пожар чувств, что я сгорал от желания наброситься на нее, подобно изголодавшемуся зверю.

Майлин опустила руку и обхватила узкой ладошкой мое достоинство. Коснулась пальчиком истекающей смазкой головки, и я глухо застонал, отвечая на этот немой призыв.

Медлить дольше я уже не мог.

И вновь накрыл ее своим телом, чувствуя, как ее мягкая, гладкая грудь касается моей волосатой.

— Обхвати меня ногами, — попросил я.

Но Майлин прекрасно знала правила этой игры. Она закинула руки мне на плечи, одновременно обнимая ногами и подаваясь вперед. Я скользнул в ее влажную горячую глубину, заполняя собой до предела.