11/22/63

Кинг Стивен

— Хорошо. — Я уселся на продавленный, купленный на распродаже диван. — Давай поговорим. Ты в порядке?

— Да, но я несчастна. И растеряна. — Она помялась, потом продолжила: — Летом я работала в «Харрасе». Ты, вероятно, знаешь. Официанткой, разносила коктейли. И кое-кого встретила.

— Да? (Черт.)

— Да, очень милого мужчину. Обаятельного. Джентльмена. Чуть моложе сорока. Его зовут Роджер Битон. Он помощник сенатора-республиканца от Калифорнии, Тома Кучела. Заместителя лидера фракции

меньшинства в сенате. Я про Кучела — не Роджера. — Она засмеялась, но не так, как смеются над чем-то веселым.

— Я должен радоваться тому, что ты встретила кого-то милого?

— Не знаю, Джордж… Ты рад?

— Нет (Я хочу его убить).

— Роджер симпатичный, — говорила она бесстрастным голосом. — Приятный в общении. Учился в Йеле. Он знает, чем занять девушку, чтобы она хорошо провела время. И он высокий.

Тут мое второе «я» более не пожелало молчать.

— Я хочу его убить.

Она рассмеялась, и в этом смехе слышалось облегчение.

— Я говорю это не для того, чтобы причинить тебе боль или испортить настроение.

— Правда? А для чего ты мне это говоришь?

— Мы встречались три или четыре раза. Он меня целовал… Мы немного… обнимались, как дети…

(Я хочу не просто убить его. Я хочу убить его медленно.)

— Но это не так, как с тобой. Может, станет со временем. Может, и нет. Он дал мне свой номер в Вашингтоне и попросил позвонить, если я… как он это сказал? «Если устанешь ставить книги на полки и вздыхать по ушедшей любви». Я думаю, смысл такой. Он говорит, что бывает в разных местах и ему нужна хорошая женщина, чтобы сопровождать его. Он думает, что я могла бы стать такой женщиной. Разумеется, мужчины часто это говорят. Я не такая наивная, как прежде. Но иногда они говорят серьезно.

— Сейди…

— Однако все было не так, как с тобой. — Ее голос звучал отстраненно, задумчиво, и впервые у меня возникло подозрение: может, что-то не так в ее жизни помимо личных переживаний, может, она больна? — Если говорить о светлой стороне, то швабра точно не просматривалась. Разумеется, иногда мужчины прячут швабру, верно? Джонни вот прятал. И ты тоже, Джордж.

— Сейди?

— Что?

— Ты прячешь швабру?

Последовала пауза. Более продолжительная, чем в самом начале разговора, когда я назвал ее по имени, и более продолжительная, чем я ожидал. Наконец она ответила:

— Я не понимаю, о чем ты.

— Судя по голосу, ты сама не своя, вот и все.

— Я же сказала тебе, что растеряна. И мне грустно. Потому что ты все еще не готов сказать мне правду, верно?

— Сказал бы, если бы мог.

— Хочешь знать кое-что интересное? У тебя в Джоди добрые друзья, и никто из них не знает, где ты живешь.

— Сейди…

— Ты говоришь, что в Далласе, но твоя телефонная станция — Элмхерст, а это в Форт-Уорте.

Я об этом не подумал. И о чем

еще я не подумал?

— Сейди, я могу лишь сказать тебе, что делаю очень важное…

— Да-да, я в этом уверена. Как и в том, что сенатор Кучел делает очень важное дело. И Роджер пытался мне это сказать, а также намекал, что я, если присоединюсь к нему в Вашингтоне, буду сидеть… у подножия власти… или у двери в историю… или что-то такое. Власть возбуждает его. Это то немногое, что может в нем не понравиться. Но я думала… и думаю до сих пор… кто я такая, чтобы сидеть у подножия власти? Я всего лишь разведенная библиотекарша.

— И кто я такой, чтобы стоять в дверях истории? — изрек я.

— Что? Что ты сказал, Джордж?

— Ничего, милая.

— Может, тебе лучше не называть меня так.

— Извини (Мне не за что извиняться). Так о чем мы говорим?

— Можем ли ты и я воспринимать нас как «мы» или нет? Наверное, все бы упростилось, если бы ты сказал мне, почему ты в Техасе. Потому что я знаю, ты приехал сюда не для того, чтобы писать книгу или учить детей в школе.

— Очень может быть, что рассказать тебе — это значит подвергнуть тебя опасности.

— Мы все в опасности. В этом я согласна с Джонни. Рассказать тебе то, что я узнала от Роджера?

— Давай. (Где он тебе это рассказал, Сейди? Вы вели этот разговор в вертикальном или горизонтальном положении?)

— Он пропустил стаканчик-другой и разговорился. Мы были в его номере отеля, но ты не волнуйся. Мои ноги оставались на полу, а одежда — на мне.

— Я и не волнуюсь.

— Если не волнуешься, то ты меня разочаровал.

— Хорошо, я волнуюсь. Так что он тебе рассказал?

— По его словам, ходит слух о важном событии в Карибском море этой осенью или зимой. Подавление очага напряженности. Я предположила, что он имел в виду Кубу. Он сказал: «Этот идиот Джей Эф Кей собирается поставить нас раком, чтобы показать, что у него есть яйца».

Я вспомнил всю ту чушь о конце света, которой потчевал Сейди ее бывший муж. Любой, кто читает газеты, знает, что это грядет, и мы все погибнем от радиации. Наши тела покроются язвами, и мы будем выкашливать наши легкие. Это производит впечатление, особенно если произносится уверенным и сухим тоном учителя физики. Производит впечатление? Нет, оставляет в памяти шрам.

— Сейди, это бред.

— Да? — Сейди заманивала меня в ловушку. — Как я понимаю, у тебя есть доступ к конфиденциальной информации, а у сенатора Кучела — нет?

— Можно сказать и так.

— Хватит об этом. Я еще дам тебе время все мне рассказать, но не слишком много. Может, только потому, что ты хороший танцор.

— Так давай потанцуем! — неожиданно для себя предложил я.

— Спокойной ночи, Джордж.

И прежде чем я успел произнести хоть слово, она положила трубку.