12 невест миллионера
Шрифт:
– Ну, ну, не надо драматизировать, – пробормотала я и шустро, как ящерка, шмыгнула в тень парусинового навеса.
В моем родном городе сорокаградусная летняя жара – норма жизни, и, как большинство краснодарцев, я приобрела стойкую привычку перемещаться из пункта А в пункт Б не по прямой, а короткими зигзагообразными перебежками с одного островка спасительной тени на другой. Приезжие, которые поступают иначе, рискуют попасть из пункта А прямиком в травмпункт – с тепловым ударом и солнечными ожогами.
Навес
Хотя высматривать что бы то ни было в этом царстве ослепительной белизны было крайне вредно для глаз. Даже дорогие солнцезащитные очки не спасали!
Я сощурилась так, что наверняка приобрела фамильное сходство с моей чукотской тезкой из пионерлагеря. Глазам сделалось не так больно, но видимость заметно ухудшилась.
Окружающий мир в моих глазах сделался черно-белым, с легким флером влажной радуги на ресницах. Я повертела головой и почувствовала головокружение.
– А я говорила, надо было шапочку надеть, чтобы голову не напекло! – голосом заботливой бабушки попрекнула меня Нюня.
Никакой шапочки у меня не было. Та бумажная треуголка, которую я давеча соорудила из газетки, уже почила в бозе. Кажется, я поспешила с захоронением ее в мусорной урне.
Белый свет перед моими глазами дрогнул и поплыл.
– Стоять! – гаркнула моя Тяпа и миру, и мне, стремительными темпами созревавшей для обморока.
И тут же все замерло.
Что за чертовщина?!
Презрев мучительную резь в глазах, я приспустила очки и поверх них уставилась на белую стену метрах в десяти от меня.
Вот хоть убейте – она двигалась!
– У кого-то едет крыша, а у кого-то – стены! Оригиналка ты, милая! – уязвила меня Тяпа.
– Но она действительно едет! – поддержала меня Нюня. – Может быть, это мираж?
Я вернула на место темные очки и решительно зашагала к предполагаемому миражу.
В разношенных замшевых балетках у меня была такая мягкая походка, что ей позавидовала бы сама королева миражей – Фата-Моргана.
Без шума и пыли я подобралась к подозрительной стене, по мере приближения к ней все более ясно и отчетливо видя волнение на ее белой поверхности. В конце концов, мне стало очевидно, что довольно большой белый квадрат медленно, но верно продвигается в сторону дубовой двери. Он ехал по стене, как окошко по логарифмической линейке, с той разницей, что в данном случае окошко это было не прозрачным. Наоборот, накатив на дверь, белый квадрат закрыл ее так, словно стена вдруг стала цельной.
– Белеет
Я приблизилась вплотную, бесцеремонно заглянула за белый переносной экран и присвистнула.
Нюня не ошиблась, проассоциировав сие видение с парусом: это действительно был квадратный кусок белого полотна, закрепленный на горизонтальной рейке. Рейка же, в свою очередь, крепилась к швабре, образуя прелюбопытный гибрид ширмы, хоругви и белого флага.
– Таня?! Тьфу, напугала меня! – выдохнула прятавшаяся за конструкцией знаменосица.
– Привет! Тебе тоже не спится?
Я одобрительно улыбнулась своей рязанской сестренке и выразительно пощупала полотнище:
– Ты нашла очень необычное применение для простыни!
– Ты меня выдашь! – Катерина втащила меня за свой ширменный флаг. – Стой тут и не дергайся, а лучше подержи палку, мне одной рукой шурудить неудобно.
Я без возражений приняла хоругвь и с интересом посмотрела, что это она делает одной рукой. Оказалось – нечто неожиданное: ковыряется отверткой в дверном замке!
– Давно ль, усталый раб, замыслил я побег? – спросили мы с Нюней, слегка переиначив Пушкина.
– Чего?!
Катя сдула упавший на лоб локон и покосилась на меня с подозрением.
Я упростила вопрос:
– Ты хочешь дать деру из этого райского уголка?
– Удрать? Да нет, зачем? – Катя повернула отвертку и потрясла дверь. – Я просто хочу на море сходить, в бассейнах-то я и дома могу купаться сколько влезет!
– А от моря нас отрезали так же, как от Интернета, да? – сообразила я. – Дверь закрыта, стены высокие… Но ведь не неприступные! Может, проще через стенку перелезть?
В роли взломщика Катерина успеха явно не имела.
– Альпинистка моя! Стенолазка моя! – напела моя Тяпа.
– Через стену я уже пробовала, – призналась Катя. – Дважды! В разных местах.
– И что?
– И то! Всякий раз, откуда ни возьмись, прибегает какой-то черт нерусский и стягивает меня вниз за пятку.
– Интересно…
Я отдала Кате простынный парус, взяла у нее отвертку и тоже попробовала себя в качестве медвежатника.
С тем же успехом.
Замок отозвался издевательским скрежетом.
– А как этот черт узнает о твоих попытках прорыва блокады? Он за тобой следит? – спросила я, смекнув, что простыня на швабре – это вовсе не рукотворный вариант солнечного зонта, а защита от взоров нерусского черта.
А непростая девица эта Катерина Максимова! Изобретательная и предприимчивая. Может быть, и впрямь мы с ней какая-то родня? По Тяпиной линии?
– Не знаю я, как он узнает! – Катерина злобно пнула неотзывчивую дверь ногой. – Как из-под земли вырастает, зараза! Видно, где-то прячется и наблюдает.