12 великих античных философов
Шрифт:
Соседа-вора свадьбу видел пышную
Эсоп и стал немедленно рассказывать:
Жениться как-то богу солнца вздумалось.
Тут к нему громкий крик лягушки подняли.
Услышав шум их, о причине жалобы
Спросил Юпитер. Жители болотные
В ответ: «Сейчас пруды он иссушил один
И морит нас, несчастных, на сухой земле,
Что ж будет, если он еще детей родит?»
Волк и ягненок
К ручью однажды волк с ягненком враз пришли.
Гнала их жажда. По теченью выше – волк,
Ягненок – ниже много. Глотки озорство
Злодея мучит, – повод к ссоре тут как тут.
«Зачем ты воду, – говорит, – здесь мне мутишь —
Хочу я пить здесь». А ягненок,
Ему ответил: «Как могу вредить тебе?
Вода течет ведь – от тебя к моим губам…»
А тот, сраженный силой правды слов его:
«Прошло полгода, как ты здесь перечил мне».
Ягненок молвит: «Не родился я тогда!»
– «Ну что ж! отец твой, – волк в ответ, – перечил мне».
И тут, схвативши, растерзал ягненка он.
Вот эту басню написал я про того,
Кто гнет безвинных, повод выдумавши сам.
Собака, несущая мясо через реку
К чужому рвешься – по заслугам прочь свое!
Плыла собака, мяса кус держа в зубах,
И отраженье видит в зеркале воды.
«Несет другая там добычу», – мыслит так
И хочет вырвать. Но обманут жадный глаз:
В зубах, что было, потеряла тут она;
На что польстилась – тоже взять того невмочь.
Волк и журавль
Кто за услугу от бесчестных дара ждет —
Грешит тот дважды: недостойным в помощь он,
И уж без кары не уйти ему назад.
У волка в горле кость застряла при еде.
Бедой сраженный начинает он просить,
Маня наградой, чтобы вынули ту кость.
На волчью клятву отозвался тут журавль —
И, доверяя глотке шеи длинноту,
Леченье волку он опасное провел.
Потом награду, по условью, стал просить.
Неблагодарный, ты ведь голову унес
Из пасти волчьей невредимо – что ж еще?
Олень у ручья
Что мы презрели, нам полезнее подчас
Того, что хвалим. Басня то раскроет нам.
Олень, напившись из ручья, остался тут
И отраженье увидал в воде свое.
Рогам ветвистым он дивится, хвалит их,
Браня при этом слишком тонких ног порок.
Но вот пугает крик охотников его.
Бежит по полю – и движения легки.
От своры спасся… Перед зверем вырос лес.
Он там задержан, там рогами спутан он —
И вот собаки пастью страшной рвут его.
Тут, умирая, говорят, он так сказал:
«О, я несчастный! я сейчас лишь мог понять:
Что презирал я, как полезно было мне,
И что хвалил я, как губительно теперь».
Лисица и ворон
Кто счастлив лестью, что в обманчивых словах, —
Потерпит кару он в раскаянии позднем.
Однажды ворон своровал с окошка сыр
И съесть сбирался, на высокий севши сук.
Лисица видит – и такую речь ведет:
«О, как прекрасен, ворон, перьев блеск твоих,
В лице и теле, ворон, сколько красоты.
Имел бы голос – лучше птицы б не найти».
А глупый ворон, голос высказать спеша,
Свой сыр роняет изо рта… Поспешно тут
Хитрец лисица жадно в губы сыр берет.
И стонет глупый, что поддался на обман.
Лопнувшая лягушка и бык
Погибнет слабый, если сильных взял в пример.
В лугу лягушка раз увидела быка,
И ей завидно, что такой громады бык.
В морщинах кожу всю надула и детей
Спросила тут же, больше стала ли быка.
Те «нет» сказали… Вновь тут кожу напрягла
Еще сильнее и опять спросила их,
Кто будет больше. Был вторично назван бык,
И снова в гневе собирается она
Надуть все тело – и упала, лопнув вдруг.
Лисица и аист
Вредить не надо никому: обидел кто —
Ему придется то ж узнать, – вот басни смысл.
Лисицей первый позван в гости аист был
Обедать с нею. В блюде жидкую она
Дала похлебку, но ее никак не мог
Отведать аист, хоть и голод брал его.
Зовет лисицу он в ответ – и вот
Наполнил тертым. Клювом черпая своим,
Он насыщался, гостя голодом дразня.
Лисица лижет лишь по горлышку бутыль.
Летела птица тут случайно – говорит:
«Дала пример ты, так его же выноси».
Пчелы и трутни перед судом осы
На рослом дубе были как-то соты пчел.
Лентяи-трутни объявили все своим.
Ну, в суд то дело, а судьей оса была.
Породе этой – пчел и трутней как не знать!
И предложила вместе им такой закон:
«Вы сходны телом, да и цвет у вас один —
Законно к спору в этом деле вы пришли!
Но, по незнанью, чтоб не сделать мне греха,
Берите соты и вливайте мед туда.
По форме сотов, по тому, как пахнет мед,
Мы обнаружим, кто ж создатель сотов был».
Отказ – от трутней и согласие – от пчел.
Оса такое тут решение дает:
«Теперь уж ясно, кто мог строить их, кто нет.
Итак, я пчелам отдаю работу их».
По этой басне мог бы я молчать теперь, —
Когда бы трутни не отвергли слов суда.
Лисица и виноград
К лозе высокой, голод чувствуя, лиса
В прыжках скакала – винограда кисть достать.
Но взять невмочь ей – и она сказала так:
«Еще не зрел он – не хочу я кислый брать».
Коль кто бессилье хочет словом облегчить,
К себе относит пусть он басни этой смысл.
Муравей и муха
Не видишь пользы, так не делай, – басни смысл.
В жестокий муха с муравьем вступила спор, —
Кто больше значит. Муха первой речь ведет:
«С моею славой хочешь ты свою сравнять?!
При жертвах первой я даров богам коснусь;
У алтарей я; облечу я храмы все;
На лоб я сяду и к царю, когда хочу,
И сладко женщин поцелую я в уста.
Труда не зная, лучшим пользуюсь всегда.
Что б мог назвать ты хоть похожего, мужик?»
– «С богами близость – в том, конечно, слава есть,
Но тем, кто мил им; ненавистным – славы нет!
У алтарей ты? – но ведь гонят, как придешь!
Царей ввернула, сладкий женщин поцелуй, —
Ты тем хвастнула, что сокрыть прикажет стыд,
Труда не знаешь? – только что ж имеешь ты?
Когда, в заботе, для зимы зерно беру,
Я вижу часто – ищешь ты в грязи у стен.
Изводишь летом ты меня, зимой – молчок!
Когда замерзнув, смерть находишь ты зимой,
В обильном доме остаюсь я невредим.
Твою гордыню я достаточно сразил».
Вот эта басня разделяет род людской:
Одни в наряды лезут ложной похвалы,
Другим же – доблесть настоящий блеск дает.
Леонид. Эпитафии
Эпитафия рыбака Ферида
Древний годами Ферид, живший тем, что ему добывали
Верши его, рыболов, рыб достававший из нор
И неводами ловивший, а плававший лучше, чем утка,
Не был, однако, пловцом многовесельных судов,
И не Арктур [1388] погубил его вовсе, не буря морская
Жизни лишила в конце многих десятков годов,
Но в шалаше тростниковом своем он угас, как светильник,
Что, догорев до конца, гаснет со временем сам.
Камень же этот надгробный поставлен ему не женою
И не детьми, а кружком братьев его по труду.
Могила пастуха
Вы, пастухи, одиноко на этой пустынной вершине
Вместе пасущие коз и тонкорунных овец,
В честь Персефоны подземной [1389] уважьте меня, Клитагора,
Скромный, но дружеский дар мне от земли принеся.
Пусть надо мной раздается блеянье овец, среди стада.
Пусть на свирели своей тихо играет пастух;
Первых весенних цветов пусть нарвет на лугу поселянин,
Чтобы могилу мою свежим украсить венком;
Пусть, наконец, кто-нибудь из пасущих поднимет рукою
Полное вымя овцы и оросит молоком
Насыпь могильную мне. Не чужда благодарность и
мертвым,
Так же добром за добро вам воздают и они.