13/13

Силенгинский Андрей

– Ну и что? – не понял я. – Что в этом страшного?

– Джефф! – Бронич воздел очи гору. – Или ты меня совсем не слушал, или твой мозг совершенно потерял способности выполнять свои функции. Страшного в этом то, что такого просто не было в истории человечества! По крайней мере, в последние столетия, когда в мире существовал какой-никакой обмен информацией. А то, что такого не было, может означать только одно – наша попытка провалится. Не хочу даже думать, почему и что при этом случиться. Я просто не стану так рисковать.

– Ладно, не буду спорить, тебе видней, – махнул я рукой. – Значит, в цивилизованные века

нам нельзя. Но, знаешь, в нецивилизованные мне как-то не хочется…

– Мне тоже! – ответ Бронича был для меня неожиданным. – Я сильно сомневаюсь в способности современного человека выжить в средневековье или древнем мире. Нет, там нам делать нечего решительно!

– Тогда… я не понял, – стоять надоело, и я присел на краешек стола. – В цивилизованные нельзя, в нецивилизованные – тоже… Куда же в таком случае?

– В доисторические, если позволено мне будет употребить этот термин, – Бронич откинулся на кресле.

– Позволено, позволено, кто ж тебе запретит, – пробурчал я. – Это к динозаврам, что ли?

– К динозаврам!.. Прости, Джефф, но мышление у тебя какое-то… узконаправленное. Почему к динозаврам? Зачем к динозаврам? На Земле было сколько угодно эпох, свободных от этих чудовищ. Вряд ли тебя можно упрекнуть в незнании такого простого факта. Так почему, почему сразу «к динозаврам»? – Бронич театрально потряс в воздухе руками. Трагик из него так себе, надо сказать.

– О’кей, Бронич. Рассказывай сам, я постараюсь не перебивать.

– Мне очень хотелось бы верить в твою искренность, Джефф. Значит, что необходимо нам – говоря нам, я имею в виду всех людей – чтобы выжить в прошлом? Пункт первый, – Бронич загнул большой палец на правой руке, – подходящий климат. Достаточно теплый, ровный и не слишком сухой или влажный. С этим все в порядке – периодов с такими погодными условиями на Земле было более чем достаточно. Пункт второй, – указательный палец последовал примеру большого, – проблема пропитания. Если выразиться точнее, отсутствие этой проблемы. Нам приходится уходить из настоящего, потому что здесь нечего есть, и было бы неразумно отправляться туда, где с пищей дела обстоят ненамного лучше. К счастью, и с выполнением этого условия особых трудностей не возникает. И, наконец, пункт третий, самый важный, – средний палец прежде присоединиться к загнутым коллегам выразительно покачался в воздухе. – Было бы очень неплохо, чтобы мы не стали решением чей-либо продовольственной проблемы. Проще говоря, в эпохе, которую мы изберем местом своей двадцатилетней ссылки, не должно быть крупных хищников, представляющих угрозу для человека.

– Поправь меня, если я ошибаюсь, – я криво усмехнулся. – Идеальный климат, вдоволь пищи и никаких хищников – ты говоришь о рае?

– Если хочешь – да! – физиономию Бронича от уха до уха вновь пересекла улыбка. – Многие ученые, наделенные склонностью к поэтическим сравнениям, называли эту эпоху именно так. Но позволь мне продолжить, осталось совсем немного.

Я сделал широкий великодушный жест рукой и даже подкрепил его несколькими энергичными кивками головы.

– Так… – Бронич собрался с мыслями. – Подходящим для нас временным интервалом является, само собой, пересечение трех множеств, удовлетворяющих каждому из трех условий. Что мы имеем в результате? А в результате мы имеем отрезок палеозоя длиной примерно в пятьдесят миллионов

лет, включающий в себя средний и поздний девон и ранний каменноугольный период. После совсем недолгих раздумий я остановился на девоне. Именно его, кстати говоря, и называют иногда райским садом. Практически никаких наземных животных…

– Практически? – перебил я. – А если все же поподробней?

– Ну… – Бронич немного замялся. – Только пауки и что-то вроде скорпионов.

– Ничего себе рай! – я так резко подсочил, что едва не опрокинул стол. – Бронич, я не люблю пауков и скорпионов!

– А никто и не заставляет тебя их есть! – непонятно, шутит он или прикидывается идиотом. – В море там полным-полно моллюсков, которых можно брать практически голыми руками.

– Можно подумать, ты пробовал! – я повысил голос.

– Разумеется, пробовал! – Бронич тоже перешел почти на крик.

Мы замолчали, стоя лицом к лицу и глядя друг другу в глаза. Мне было нечего возразить. Действительно, можно было догадаться, что Бронич провел уже не один эксперимент. Это в какой-то степени успокаивало. Но кровь шотландских предков не позволила мне сдаться так скоро.

– И ты полагаешь, мы двадцать лет сможем жрать одних кальмаров? – сказал я гораздо тише.

– Зачем? Можно рыбку половить. А потом, не стоит забывать о растительной пище, ее там поистине вдоволь, хотя она и не балует разнообразием. Думаю, одного-единственного археоптериса нам двоим хватит на все двадцать лет.

– Археоптерикса? – я удивленно заморгал.

– Археоптериса! Не надо путать, до появления археоптериксов еще сотни миллионов лет. А археоптерис – это что-то вроде троюродного брата современного папоротника, только в высоту метров пятнадцать. Его молодые побеги оказались не только съедобны, в чем я практически не сомневался, но и удивительно вкусны, что стало для меня приятной неожиданностью – я ведь, вообще-то, не большой поклонник папоротника.

– Да… – я заложил руки за голову и скорчил недовольную гримасу. – Папоротники и кальмары. И рыбка, если повезет. В течение двадцати лет… Думаю, это не Бог изгнал первых людей из рая, они сами сделали оттуда ноги. Что ты там говорил о каменноугольном периоде?

– Меню там значительно разнообразней, – Бронич решительно закивал головой. – Больше рыбы, богаче флора, наземные рептилии…

Не скажу, что «рептилии» звучит очень уж аппетитно, но разнообразие меня воодушевило. Так в чем же подвох?

– Климат? – предположил я.

– Отменный. Ровный, теплый, в меру влажный.

– Хищники?

– Только мелкие.

– Тогда что тебе не нравится в этой эпохе?

– Всего одно, – Бронич тяжело вздохнул. – Насекомые.

– Да, это, конечно, неприятно… – я задумался, но мои размышления были прерваны моментально.

– Это не неприятно, Джефф, это ад! – с лица Бронича исчезла даже тень улыбки. – Тьма насекомых, в десятки раз больше, чем в наше время и по количеству видов и по общей численности. Восемьсот видов одних тараканов, Джефф…

Меня передернуло. Ненавижу этих тварей!

– Понятно.

– Некоторые из них в длину достигают десяти сантиметров!

– Понятно!

– А другие умеют летать!

– Понятно, черт возьми! – рявкнул я. Чтобы избежать встречи с летающими тараканами я готов питаться двадцать лет одной травой. – Поехали в девон!