13 диалогов о психологии
Шрифт:
A. Элементаризм — целостный подход
B. Дильтей: Объяснительная психология … хочет объяснить уклад душевного мира с его
составными частями, силами и законами точно так, как химия и физика объясняют строение
мира телесного. Особенно яркими представителями этой объяснительной психологии
являются сторонники
Естественнонаучная и гуманитарная парадигмы 455
психологии ассоциативной — Гербарт, Спенсер, Тэн, выразители различных форм
материализма…
Первым признаком объяснительной психологии … служит …ее синтетический и конструктивный ход. Она выводит все находимые во внутреннем опыте
А.: Я думаю, здесь больше не нужно никаких пояснений: мы много говорили о принципе элементаризма эмпирической и экспериментальной психологии сознания, которому позже гештальтпсихология противопоставила принцип целостности. Но гештальтпсихологи работали главным образом в рамках “естественнонаучной” парадигмы. Дильтей же говорит о необходимости целостного подхода в психологии как науке о духе. В. Дильтей: Понятие описательной и расчленяющей психологии добыто нами из самой природы наших душевных переживаний, из потребности в непредвзятом и неизвращенном понимании нашей душевной жизни…
Психология должна пойти путем, обратным тому, на который вступили представители метода конструктивного. Ход ее должен быть аналитический, а не построительный. Она должна исходить из развития душевной жизни, а не выводить ее из элементарных процессов… Предметом ее должны являться развитой человек и полнота готовой душевной жизни. Последняя должна быть понята, описана и анализирована во всей цельности ее… [8, с. 266-267].
С: В чем же разница с гештальтпсихологией? А.: Сейчас поймешь.
В. Дильтей: Нельзя не пожелать появления психологии, способной уловить в сети своих описаний то, чего в произведениях поэтов и писателей заключается больше, нежели в нынешних учениях о душе, — появления такой психологии, которая могла бы сделать пригодными для человеческого знания, приведя их в общезначимую связь, именно те мысли, что у Августина, Паскаля и Лихтенберга производят столь сильное впечатление… К разрешению подобной задачи способна подойти лишь описательная … психология… Ибо психология эта исходит из переживаемых связей, данных первично и с непосредственной мощью… [8, с. 261-262].
А: Ключевым словом здесь является “переживание”.
В. Дильтей: В переживании взаимодействуют процессы всего душевного склада. В нем дана связь, тогда как чувства
Диалог 10. Естественная или гуманитарная?
доставляют лишь многообразие единичностей. Отдельный процесс поддерживается в переживании всей целостностью душевной жизни, и связь, в которой он находится в себе самом и со всем целым душевной жизни, принадлежит непосредственному опыту. Это определяет также природу понимания нас самих и других. Объясняем мы путем чисто интеллектуальных процессов, но понимаем через взаимодействие в постижении всех душевных сил…
Из всего вышесказанного вытекает дальнейшая основная черта психологического изыскания, а именно та, что изыскание это вырастает из самого переживания и должно постоянно сохранять в нем прочные корни для того, чтобы быть здоровым и расти [8, с. 268-269]. С: Опять возврат к переживанию, а не опосредствованное познание, которое только и является научным, как ты мне недавно доказывал. Когда-то ведь и я говорил, что переживание — это и есть истинное знание: тот, кто не любил никогда, не поймет, что такое любовь…
Б. Монологичность объяснения — диалогичность понимания
А.:
Вот пример “гуманитарного” (диалогического) подхода к человеку, приводимый самим Бахтиным, когда он анализирует творчество Достоевского.
М.М. Бахтин: В “Идиоте” Мышкин и Аглая обсуждают неудавшееся самоубийство Ипполита. Мышкин дает анализ глубинных мотивов его поступка. Аглая ему замечает:
Естественнонаучная и гуманитарная парадигмы 457
“А с вашей стороны я нахожу, что все это очень дурно, потому что очень грубо так смотреть и судить душу человека, как Вы судите Ипполита. У Вас нежности нет: одна правда, стало быть — несправедливо”…
Аналогичный мотив недопустимости чужого проникновения в глубины личности звучит в резких словах Ставроги-на, которые он произносит в келье Тихона, куда пришел со своей “исповедью”:
“Слушайте, я не люблю шпионов и психологов, по крайней мере таких, которые в мою душу лезут” [9, с. 256].
С: Так что же означает здесь понимание: вчувствование, вживание в другого человека, так сказать, понять — значит “встать на его место”?
А.: Нет, это именно понимание в диалоге с другим человеком, а не вживание в него, понимание его “правды” в контексте “моей правды”, в соотнесении с ней. М.М. Бахтин: Достоевский никогда не оставляет ничего сколько-нибудь существенного за пределами сознания своих ведущих героев (то есть тех героев, которые равноправно участвуют в больших диалогах его романов); он приводит их в диалогическое соприкосновение со всем существенным, что входит в мир его романов. Каждая чужая “правда”, представленная в каком-нибудь романе, непременно вводится в диалогический кругозор всех других ведущих героев данного романа. Иван Карамазов, например, знает и понимает правду Зосимы, и правду Дмитрия, и правду Алеши, и “правду” сладострастника — своего отца Федора Павловича. Все эти правды понимает и Дмитрий, отлично понимает их и Алеша. В “Бесах” нет ни одной идеи, которая не находила бы диалогического отклика в сознании Ставрогина [9, с. 258].
С: Но это в литературе. А как отражается данный подход и видение человека в конкретных исследованиях представителей гуманитарной парадигмы?
А.: Сошлюсь на опыт практических психологов, которые работают в рамках данной
парадигмы. Одной из ключевых проблем является проблема передачи опыта организации
практик стимуляции творчества или психотерапевтических практик от одного человека к
другому. Ты, кажется, мечтал стать психотерапевтом и накупил уже кучу руководств по