13-й отдел НКВД. Книга 3
Шрифт:
– Совершенно правильно.
– Двигаем тогда дальше. Оказавшись в Москве, с помощью друга-чекиста и по науськиванию все того же демона, вы узнали, что ученик ваш убит, а книга пропала. Потом исчез и демон. Вы принялись искать книгу, чтоб вернуть себе власть над дьявольским существом. Попутно, помня приблизительно ритуал, совершали его ещё несколько раз, рассчитывая, что без книги он тоже сработает.
– Да. Все верно. Только один момент ты упускаешь, Иван. Ещё была долгожданная встреча с ней…. Демон… Демон, да, помогал. Но главное – это она. Моя девочка.
– Да епте мать! Кто она-то?
Возможно, я бы мог допытаться от Генриха Эдуардовича какого-то вразумительного
Мацкевич вдруг сорвался с места и бросился на меня, пытаясь вцепиться в горло. Естественно в мое горло, чего я, как бы, точно не собирался допускать. К тому же, сделать это Генрих норовил зубами. Ладно ещё умереть по-пацански. Но когда какой-то левый мужик присосется к моему горлу, даже желая его просто прокусить, упаси боже. Я очень рьяно отношусь ко всем этим темам. Ну, и, откровенно говоря, на моей стороне было крепкое, молодое, здоровое тело, плюс опыт, имеющийся в голове. Да, мозг, может, не так уж ладит с рефлексами, как хотелось бы, но что ж я, с психованный Генрихом не справлюсь.
А вот оказалось, что вполне мог не справится. Бытует же мнение, будто сумасшедшие в минуты обострения становится гораздо сильнее. Так и есть. У Мацкевича буквально открылось второе дыхание и включились резервы. Мы свалились на пол и катались по нему, как две гориллы, дерущиеся за место под солнцем. Хотел бы сказать, как львы, или как тигры, но на гордых царей звериного мира мы походили очень мало. Мацкевич пыхтел, вращал глазами, периодически рычал и вообще издавал довольно-таки странные звуки. В какой-то момент я понял, что шанс проиграть достаточно велик, на самом деле. Тело Иваныча подчинялось попыткам мозга дать ему те знания, которые имелись, но не в полную силу. А вот Генрих, обладая дурниной неадекватного, больного человека, пёр напролом, продолжая свои попытки подобраться к моему горлу. Внезапно, у него словно случился прилив новых сил и Мацкевич рывком ухитрился схватить меня за шею. В эту минуту, стало вполне очевидно, я реально имею все шансы остаться в этой чужой квартире, в чужом городе и в чужой жизни навсегда. Но только трупом.
Максимально собравшись, перевернулся, увлекая за собой Генриха так, что теперь он оказался внизу, а я – сверху. Потом, ухватил его за что-то, подвернувшееся под руку. Вроде ворот одежды, что ли. Не могу сказать наверняка. В этой безумной возне уже было не понятно, кто, кого и как держит, а потом со всей силы приподнял противника и с такой же силой, вложив всю свою злость, ударил его об пол затылком. Затем ещё раз. Потом снова. Мне надо было вырубить Мацкевича. Неожиданно он вдруг расслабил свою хватку, обмяк а потом посмотрел на меня, улыбнувшись, и вообще отключился. Его глаза оставались все так же открыты, но словно остекленели. На долю секунды мне показалось, что в них мелькнула привычная, знакомая чернота. Правда, тут же они стали совсем обычными.
– Генрих Эдуардович… – Я был конечно рад, что наша драка прекратилась и моя цель достигнута. Мацкевич лежал без движения. Но и взгляд, подобный этому, прекрасно мне знаком.
Из-под головы Генриха медленно растекалась красное пятно.
– Эх, Иван, Иван…Что ж ты так… Живого человека… Да головой о пол… Эх…Вот вы, современные люди. Все бы вам свою агрессию выплеснуть. Никакой духовности.
Я обернулся назад. В дверях стояла Наталья Никаноровна. Судя по ехидному выражению
– Вы… – С трудом сдержал себя в руках.
Хотелось подскочить к ней, ухватить ее старческую, со сморщенной кожей шею, потом повторить то же самое, что произошло с Генрихом Эдуардовичем. А вот это совсем не хорошо. То, что теряю контроль.
В пылу этой возни, когда дрался с Мацкевичем, будто пелена была перед глазами и в сознании. Заволокло. Только сейчас дошло. Вообще не соображал, что делаю. Было лишь одно понимание в тот момент, Генрих опасен, его надо остановить.
– Это Вы устроили… Да? Тогда, в заброшенном доме, когда он меня первый раз пытался припугнуть. Вы же сказали, когда усыпили Мацкевича и мы ушли, будто придет момент, когда я с ним разберусь до конца. Знали, что так и будет. Или планировали.
– Ой, ну, все. Запричитал. Ты мужик или что? – Наталья Никаноровна подошла ближе, рассматривая Генриха Эдуардовича с высоты своего скромного роста.
– Его срок вышел. Так надо. И, между прочим, сейчас снова изменилось будущее. Да, не дергайся. В лучшую сторону. Вернёшься, сам увидишь. Спасибо ещё скажешь старухе. Кстати… можешь не мучаться угрызениями совести. Если вдруг такая глупость приключиться. Вам же, людишек, обязательно тянет на пострадать. Он давно был мертв. Видишь ли, Иван, играться с тем, что сильнее тебя и опаснее, дело очень неблагодарное. Он умер в тот момент, как только провел первый ритуал. Пришло время платить по долгам.
– По каким долгам? – Я нервно засмеялся. – Он же от Вас по сути ничего не получил. Вы обещали ему власть, богатство, что там ещё… Обещали, будто он станет новым императором. Обманули. Так выходит.
– А потому что, Ваня, надо правильно формулировать свои желания. Правильно! Когда ты говоришь, хочу денег, например. Много денег. Так ты уточняй, откуда и каким образом. Как вариант, хочу выиграть миллион в лотерею. А то же я могу большую сумму из государственного банковского хранилища перекинуть. Объясняйся потом с ментами, как это вышло. Найдут ведь все равно по купюрам. А вы же не думаете головой. Глаза вылупите и «хочу». Сколько раз говорить, Иван, ничего просто так не приходит. Халява, как это в твоём времени называют – штука опасная. Цену все равно придется отдать. Но ты никогда не узнаешь, какой она, эта цена, окажется в итоге.
Бабка-демон присела рядом, зажала ридикюль под мышкой и провела пальцами по щеке Мацкевича.
Я медленно отполз, прямо как сидел, на заднице, а потом поднялся на ноги, стараясь наоборот, избегать стеклянного взгляда Генриха Эдуардовича.
– Он говорил о какой-то женщине.
– Женщине… Да хрен его знает, чего там больное воображение рисовало. Совсем мужик головой стал слабый. Да он и был слабый…
Наталья Никаноровна продолжала разглядывать бледное лицо лежащего на полу Мацкевича.
Не сказать, будто мне его было сильно жаль. Всё-таки, этот тип убивал людей ради абсолютно нелепой цели. Да и вообще. Просто убивал. Детей. Не надо забывать. С одной стороны, он, вроде, жертва дьявольских сущностей, но с другой… Как ни крути, бабка-демон верно говорит, у каждого всегда есть выбор. Просто… было все равно не по себе. Опять же, не впервые я отнимаю жизнь. Однако в тех случаях все складывалось немного иначе.
– Ты, Иван иди погуляй. Мне надо делом заняться.
С подозрением уставился на бабулю. Каким, к чертовой матери, делом?