14-я танковая дивизия. 1940-1945
Шрифт:
В конце февраля и в начале марта начался вывоз военнопленных из лагерей в Красноармейске и Бекетовке. В длинных товарных поездах отсюда увезли младших офицеров и тех, кто не занимал ответственных должностей. Их отправили в два лагеря: в Елабугу на Каме и в село Оранки под Горьким. Поскольку и в этом случае медико-санитарное обслуживание и питание было совершенно недостаточным, много военнопленных умерло во время перевозки и в первые недели пребывания в лагере от сыпного тифа и дизентерии. В том числе и кавалер Рыцарского креста лейтенант Виттшток (36-й танковый полк). Его Рыцарский крест взял на сохранение обер-лейтенант Маркграф, который позднее очень быстро вступил в антифашистское движение и в 1945–1946 годах стал первым начальником полиции в Берлине. Кроме того, умерли также обер-лейтенант Пёшманн, штабсмузикмайстер Вальдау, майор Бауэр (бывший 4-й военно-строительный
Часть старших офицеров, особенно командиров, офицеров с техническим образованием и тех, кто служил в штабах, отправили в лагерь города Красногорска под Москвой. В отличие от всех остальных отправок, которые мы наблюдали до сих пор, в этом эшелоне для военнопленных были созданы почти невероятные условия: хорошо отапливаемые спальные пульмановские вагоны, почти достаточное питание, надзор за пленными осуществлял русский генерал, медицинским обслуживанием занимались несколько русских врачей! Это была одна из тех непостижимых для нас загадок, с которыми нам позднее приходилось сталкиваться не раз. Тот, кому повезло попасть в этот эшелон, смог, по крайней мере, пережить первые месяцы плена, так как и лагерь, находившийся в непосредственной близости от Москвы, отвечал почти в полной мере общепризнанному представлению о лагере для военнопленных. В этом эшелоне находились и все попавшие в плен генералы, а также генерал-фельдмаршал Паулюс. В лагере в Красногорске оказались следующие офицеры нашей дивизии: генерал Латтман, подполковник фон Пецольд, полковник Людвиг, майор Энгельбрехт, капитан Э. Домашк, капитан Ледиг, советник Людеритц и майор медицинской службы Хааг.
К нашему удивлению мы встретили в лагере нашего старого сослуживца из танкового полка майора Хасселя, который попал в плен на Северском Донце за несколько недель до нас.
Насколько мне удалось установить, часть рядового состава (персонал по обслуживанию автотранспорта) была отправлена в Красноармейск на танковый завод. Питание там было само по себе неплохое, однако ослабленный организм часто отказывался принимать нормальную пищу, так что и здесь смертность была очень высокой.
Другую часть военнопленных отправили вверх по Волге, в город Вольск, на цементный завод. Трудясь на тяжелом, вредном производстве, большинство из них тоже погибло.
Другие эшелоны с пленными ушли в Ташкент, Караганду и Астрахань. Из примерно 18 тысяч человек, которые живыми добрались до всех этих городов, только от 5 до 6 тысяч сумели выдержать борьбу за существование.
Вскоре после прибытия так называемого «сказочного поезда», который, без всякого сомнения, русская сторона прислала с определенным намерением, в Красногорске начались допросы, которые вели офицеры, прибывшие из Москвы. Во время этих допросов следователи пытались, в частности, выяснить, в чем заключается «рецепт победы». Согласно образу мышления русских и их «диалектическим взглядам», на все процессы, происходящие в окружающем нас мире, должны распространяться твердые и неизменные правила, в соответствии с которыми в определенных ситуациях следует предпринимать определенные действия, чтобы, например, добиться победы в войне.
Такой же непостижимой загадкой оказалось для нас представление русских о том, что каждый, кто во время допроса признавался, что в мирное время хотя бы раз проводил свой отпуск в Швейцарии или в Северной Италии, кто отправлялся в свадебное путешествие в Венецию или на остров Капри, отдыхал летом в Далмации [17] или на побережье Адриатического моря, сразу же рассматривался как шпион. После этого он в течение нескольких лет подвергался изнурительным допросам, в ходе которых следователи хотели выяснить, какие задания он получал, кто отправлял его за границу, кто были его агентами и т. п. Видимо, они никак не могли поверить в то, что за границу можно выезжать и в частном порядке.
17
Далмация — историческая область на северо-западе Балканского полуострова, на побережье Адриатического моря, на территории современных Хорватии и Черногории.
В это время в Красногорске не велись дискуссии на политические темы, хотя ходили слухи, что недалеко от нашего лагеря находилась так называемая антифашистская школа.
Во время допросов происходило следующее.
Часть военнопленных, сбитая с толку относительно цивилизованным и уважительным поведением русских по отношению
Извечное честолюбие толкало некоторых из них на необдуманные действия, и они сообщали русским многое из того, о чем следовало бы молчать. Если их рассказы вызывали у русских интерес, то вскоре их переводили на Лубянку, в главную московскую тюрьму, чтобы основательнее проверить их.
Зато другой части военнопленных удавалось убедить русских следователей в незначительности своей персоны, и если допрашивавший их генерал делал отметку в их личном деле, что они не представляют никакого интереса для русской стороны и являются самыми тупыми офицерами вермахта, то в ближайшем будущем они могли не опасаться Лубянки.
В конце апреля тех офицеров, которых не отправили в тюрьму, а также всех генералов перевели в лагерь в городке Суздаль, расположенном недалеко от города Владимира на Оке [18] . Эта поездка состоялась уже в обычных, кишащих клопами тюремных вагонах, которые, по крайней мере в то время, прицеплялись к каждому железнодорожному составу, как почтовые вагоны в Германии. Правда, генералов повезли отдельно на автобусах со всем их багажом.
18
Так у автора, в действительности Владимир расположен на берегу реки Клязьмы.
Лагерь для военнопленных в Суздале располагался в зданиях бывшего монастыря XII века. В этом лагере уже находилось около двухсот итальянских офицеров, тех немногих выживших во время русского зимнего наступления на среднем Дону, несколько испанцев из Голубой дивизии [19] , несколько сот румын, совсем немного хорватов и один финский фенрих [20] . Группа немецких офицеров насчитывала около двухсот человек. Из нашей 14-й танковой дивизии здесь были полковник Людвиг, майор медицинской службы доктор Хааг, советник военного суда Шуманн, капитан Ледиг. Кроме того, в Москве в тюрьме сидели обер-лейтенант Шнайдер (отдел дивизионной разведки), подполковник фон Пецольд, капитан Энгельбрехт, капитан Домашк.
19
Голубая дивизия — дивизия из испанских добровольцев, сражавшихся на стороне Германии во время Второй мировой войны.
20
Фенрих — выпускник кадетского корпуса, соответствует званию прапорщика.
Лагерь здесь, в Суздале, считался, и это постоянно подчеркивалось, образцовым лагерем для военнопленных, хотя, по нашим представлениям, ему было, конечно, еще далеко до такого лагеря, но сначала обращение с военнопленными было предельно корректным. То и дело появлялись различные «комиссии», которые так популярны в Советском Союзе, чтобы убедиться, как обстоят дела в лагере. Однажды совершенно неожиданно из Москвы приехал сам Калинин.
Но очень скоро мы поняли, почему русские так беспокоились. В июле к нам приехали известные деятели немецкой эмиграции, среди них — Вильгельм Пик, Эрих Вайнерт, писатель Иоганнес Р. Бехер. В личных беседах и на собраниях они пытались побудить немецких офицеров организовать политическое движение в противовес национал-социализму и Гитлеру. Они апеллировали к ответственности перед германским народом, пытались доказать, что Гитлер вел германский народ к катастрофе и что нам никогда не выиграть эту войну.
В перспективе согласных с ними офицеров ожидало, конечно, соответствующее улучшение материального положения, а в случае благоприятного развития событий, возможно, даже хорошая должность в новом германском государстве. Но сначала все эти старания не имели большого успеха. В середине июля в Суздаль прибыла небольшая группа тех военнопленных, которые несколько недель провели в тюрьме в Москве. Очевидно, в тюрьме они уже получили соответствующую политическую «ориентацию». Во главе этой делегации стоял бывший глава информационной службы армии полковник фон Ховен. Но сначала и эта группа не добилась заметного успеха. Однако постепенно, где с помощью шантажа, где с помощью искусной пропаганды, им удалось сколотить группу из почти тридцати офицеров, которые были готовы поехать в Москву, чтобы якобы «обсудить» этот вопрос. От нашей дивизии в этой группе оказался советник военного суда Шуманн.