1421 - год, когда Китай открыл мир

Гевин Мензис

«В 1447 г. в Португалию пришел один сильно поврежденный штормом корабль… Находившиеся на нем матросы говорили, что их судно, проходившее через Гибралтар, было захвачено ужасным штормом, гнавшим его на запад до тех пор, пока его не прибило к острову, на котором находились семь городов и жители которых разговаривали на португальском языке. Они, в частности, интересовались, нет ли сейчас на Пиренейском полуострове войны с маврами…

Шкипер с корабля привез с собой немного золотого песка, который он и продал одному лиссабонскому ювелиру. Из этого можно заключить, что на острове есть золото.

Дон Педру, который тогда ведал всеми заморскими владениями страны, пригласил шкипера к себе в замок, выслушал ст о подробный отчет об этом происшествии, после чего потребовал, чтобы рассказ шкипера был во всех деталях записки в Палате юстиции.

Есть люди, которые полагают, что неизвестный остров с семью городами — это португальская Антилия, или, как еще ее иногда называют, Новая Испания, и в этом есть своя логика» [288] .

288

См. Antonio Galvao, p. 370.

По-моему,

эти записи — не что иное, как свидетельство того, что португальцы действительно в 1431 г. достигли нтилии и все еще там находились в 1447 г. Новый король Португалии дон Педру, разумеется, знал об Антилии. Он лично привез в Португалию карту (карту мира 1428 г.), на которой были изображены Антилия и другие острова Карибского моря. Я был уверен, что где-то существуют судовые дневники или еще какие-нибудь записи, которые рассказывают о посещении этих островов португальскими каравеллами. Мысль о том, что португальцы добрались до Антилии, основали там колонию, а потом вернулись в Португалию, не обмолвившись об этом ни единым словом, просто абсурдна. Кроме того, наверняка были люди, которые, поселившись в 1431 г. на Антилии, изъявили в 1447 г. желание вернуться на родину. Всякому известно, что такое ностальгия. Кроме того, климат и природные условия острова, которые отличаются от португальских, не могли не сказаться на здоровье некоторых поселенцев. Если бы мне удалось найти записи людей, вернувшихся с Антилии после 1447 г., это стало бы еще одним доказательством существования там португальской колонии. Но до того, как приступить к поискам интересующих меня записей, я решил снова обратиться к картам Карибского моря. На мой взгляд, с 1431 по 1447 г. их качество должно было основательно улучшиться (если, конечно, на Антилии в это время и вправду существовала португальская колония).

Ни одна другая карта Дзуане Пицциньяно, кроме той, о которой мы с вами так много говорили, до наших дней не дошла. Кто знает, может быть, он вообще бросил чертить карты? Во всяком случае, о его судьбе ничего больше не известно. Я лишь позволю себе предположить, что он умер где-то в 40-х годах XV в. Но оставим на время Пицциньяно и вернемся к картам, созданным после него.

Как обычно, я направился в картографический зал Британской библиотеки и стал просматривать карты более позднего периода, начиная приблизительно с 1447 г. По счастью, таких карт в Британской библиотеке оказалось много. Удивительное дело! Оказывается, за период с 1448 по 1489 г. были вычерчены буквально горы карт [289] . Из периода, который меня интересовал более всего, я отобрал семь карт, показавшихся мне наиболее любопытными. Во-первых, на всех на них были изображения островов Антилия и Сатаназес, а во-вторых, на этих картах в общей сложности были нанесены 73 географических названия, а также сделаны пояснительные надписи. Признаться, получив карты во временное владение, я обрадовался: мне вдруг показалось, что на них появилось очень много нового. Каково же было мое разочарование, когда на карте, вычерченной в 1463 г. Грациозо Бенинказа (Grazioso Benincasa) и изображавшей Антилию, оказалось ровно столько городов и местечек, что и на карте Пицциньяно. Единственное, чем отличались эти две карты, так это тем, что все города на более поздней карте носили иные наименования. Очертания островов на обеих картах тоже походили друг на друга, как родные братья, за исключением того, что Бенинказа добавил на своей карте еще один заливчик на севере и чуть лучше прорисовал юго-западное и восточное побережье. Но я не мог понять, зачем надо было переименовывать города? Этот вопрос стал донимать меня еще больше, когда я взялся за карту 1476 г. — там опять все города и поселки были переименованы. Her, в самом деле, что за странная идея постоянно менять названия одних и тех же городишек?

289

Те, кто был с Андреа Бьянко (Andrea Bianco) в 1448 г.; путевые записки. Грациозо Бенинказа (Grazioso Benincasa)-1463,1470 и 1482 гг., Андреа Бенинказа (Andrea Benincasa)-1476 г. и Альбино Канепа (Albino Сапера)-1480 и 1489 гг.

Я был уверен, что все надписи сделаны на старопортугальском: не стал бы Генрих Мореплаватель посылать на Антилию наемников — уж больно важное это было для него предприятие. По этой причине я вооружился соответствующим словарем и попытался отыскать в нем значения незнакомых слов. Представьте же себе мой ужас, когда я неожиданно выяснил, что на последних картах Антилии нет ни одного названия на старопортугальском языке, за исключением названия самого острова — Антилия! Хуже того, это была какая-то абракадабра, которую было невозможно расшифровать [290] . Тут у меня, естественно, сразу возник вопрос: если острова (Антилия, в частности) были населены, то почему, спрашивается, названия городов и местечек, в которых обитали люди, походили скорее на названия каких-то заколдованных замков?

290

Cf. Armando Cortesao, The Nautical Chart of 1424, Coimbra, 1954, p. 106 [Арманду Кортесан. «Морская карта 1424 г.»].

Я стал донимать всех, кого мог, расспросами, в частности, владельцев карты Пицциньяно. Ответа они не знали, поэтому предложили мне взамен полистать некую книжицу. Как выяснилось, в собрании Королевского географического общества в Лондоне хранится памфлет [291] ,

написанный профессором Кэролом Эрнессом (Carol Urness). Там профессор с присущей ему иронией описал усилия историков, пытавшихся на протяжении последних 50 лет идентифицировать те или иные острова, изображенные на старых картах, и расшифровать нанесенные на них названия. По мнению профессора, все эти попытки не стоили и ломаного гроша. Но коль скоро расшифровка не удалась даже известным ученым, то что тут, спрашивается, делать бедному любителю? Огорченный до крайности своей неудачей, я с мрачным видом побрел из Географического общества к себе домой. Увы, найти неопровержимые доказательства того, что португальцы основали на Пуэрто-Рико колонию еще в доколумбову эпоху, мне так и не удалось.

291

Carol Urness, Portolan Charts, James Ford Bell Library, University of Minnesota, 1999 [Кэрол Эрнесс. «Портоланские карты»].

Когда мне плохо, я молюсь Пресвятой Деве и ем бутерброды с беконом. Когда я занялся этим привычным для меня в минуты кризиса занятием, ко мне неожиданно пришла мысль, показавшаяся мне стоящей. Сагриш, где Генрих устроил порт для своих каравелл, находится в одном дне пути от Санлукар де-Баррамеда (San Lucar de Barrameda), который располагается у устья реки Гвадалквивир (Guadalquivir). В 1431 г. это был главный порт Кастильского королевства, расположенного, как и Португалия, на Пиренейском полуострове. А что, если в составе команд португальских каравелл было много кастильцев и все записи по этой причине велись только на средневековом кастильском? Я со всех ног снова помчался в Британскую библиотеку. Там я обнаружил в каталоге словарь кастильского языка в шести томах, но в наличии был только том на литеры А — D. В данном случае это мало что меняло, поскольку шесть названий на карте Грациозо Бенинказа начинались на букву «А». Увы, меня опять ждала неудача: написанные на карте слова не имели никакого отношения к кастильскому языку. «Тогда, может быть, писали арагонцы?» — задался я вопросом. Как известно, арагонцы говорят на каталонском, поэтому я взял с полки словарь каталонского языка. И снова неудача: не подошло ни одно слово. Я в отчаянии стал листать словари баскского, а затем латинского языков. Результат был тот же. Я чувствовал, что разбит, как Наполеон при Ватерлоо.

Выйдя из читального зала, я стал прогуливаться по библиотечному двору, тщетно пытаясь взбодрить усталый мозг и что-нибудь придумать. Поскольку ничего путного мне в голову так и не пришло, я вернулся в читальный зал и стал собирать со стола книги. Всего у меня на столе лежало в тот момент семь толстенных фолиантов. Некоторые из них были раскрыты. Тут мое внимание привлек Словарь этимологии (Dizionario Etimologico), в частности, тот его раздел, где говорилось о средневековых кодах. К примеру «у» означало «вот» или «и» (у = «there is» или «and»); «а» означало «туда» или «по направлению к» (а = «towards»); буква «j» подчеркивала, придавала особое значение букве до или после нее; стоявшее перед словом «аn» означало «particular negativa» или «изменение значения на противоположное». К примеру, чтобы описать черноту, в те годы на коде написали бы «anblanco», то есть «не белое», нечто, противоположное белизне.

Обдумав все это, я задал себе вопрос: уж не это ли ключ к разгадке надписей?

Я снова вернулся к географическим картам. Шесть названий на них начинались с частицы «аn», менявшей значение слова на противоположное. Я не стал искать в словаре, к примеру, слово «ansolly», тем более что его там не было, а быстро нашел такое же слово без частицы «аn». То есть слово «solly» — солнце. Первый удачный опыт придал мне оптимизма. Я стал лихорадочно листать словари средневекового каталонского, кастильского и португальского языков, сравнивая их с современными языками. Теперь уже па столе у меня лежало около дюжины различных словарей. Одна надпись на карте Антилии оказалась на каталанском, несколько надписей были на кастильском, но большинство были сделаны на старопортугальском языке. Пользуясь словарями, я начал составлять свой собственный список названий (одновременно пытаясь их расшифровать). Вот что у меня получилось:

63 из 73 надписей на карте были сделаны на старопортугальском языке, 4 из оставшихся 10 — на кастильском, одна, как я уже говорил — на каталонском, а вот 5 я так и не смог расшифровать. Тут уж я дал волю своей фантазии. Чего я только не передумал — уму непостижимо! Сначала я решил, что эти пять не идентифицированных мной надписей сделаны на старовенецианском. А почему бы и нет? Как-никак Пицциньяно был венецианцем. Я снова внимательно просмотрел пять оставшихся слов, но обнаружил только одно слово на старовенецианском. Четыре оставшихся слова я крутил и так и эдак, пока не причислил три из них к итальянскому диалекту района Тревизо (Veneto language of Treviso). Казалось бы, все хорошо — да не тут-то было! Одно слово — «anthub» — не укладывалось ни в какие структуры и схемы.

Я сверил составленный мною список с современной картой Пуэрто-Рико и, порыскав по ней полчаса, неожиданно обнаружил разгадку. Надписи на карте вовсе не были названиями так называемых семи городов, но представляли собой различные короткие характеристики и описания местности. Интересно, что надписи, сделанные на картах Антилии 1448–1489 гг., ни в малейшей степени не противоречили моей гипотезе: горы, водопады, гавани, реки и солончаки были нанесены на карге Антилии именно в тех местах, где они находятся в современном Пуэрто-Рико. В этом смысле расхождений между картами не было: фактически более поздние по времени повторяли более ранние. На позднейших картах бы — ли использованы несколько слов на кастильском наречии, но они были нанесены в тех же, что и прежде, местах. Что ж, моя гипотеза вновь получила подтверждение: острова Антилия и Сатаназес в соответствии с нанесенными на карту краткими описаниями соответствовали только двум островам в Карибском море — Пуэрто-Рико и Гваделупе.