15 Дипломатический иммунитет
Шрифт:
— Да, милорд. — У Ройса были круглые глаза.
— Если мы сможем незаметно подобраться к дверям навигационной рубки, думаю, мы сможем сами схватить ба. А конкретно, ба схватишь ты; я буду отвлекать его внимание. С тобой ничего не случится. Огонь парализатора и нейробластера попросту отскочит от этого ремонтного скафандра. Да и игольник его сразу не пробьет, если даже дойдет до такого. И за те несколько секунд, которые понадобятся, чтобы пересечь рубку, огонь плазмотрона его не прожжет.
Ройс скривил губы.
— А что если он выстрелит в вас? Ваш скафандр
— Ба не станет стрелять в меня. Это я тебе обещаю. Цетагандийские хауты, как и их собратья-ба, физически сильнее прочих людей, за исключением тех, которые приспособлены к жизни на тяжелых планетах, но все же они не сильнее скафандра с приводом. Хватай его за руки. И держи. Если это удастся, то… остальное получится само собой.
— А Корбо? Бедолага ведь в чем мать родила. Если в него выстрелят, его ничто не спасет.
— В Корбо ба станет стрелять лишь в самую последнюю очередь, — заметил Майлз. — А-а! — Он широко распахнул глаза и рывком развернул вращающееся кресло. На краю видеоизображения пять или шесть картинок потихоньку гасли. — Выходи в коридор. Приготовься бежать. Как можно тише.
Из комма доносился приглушенный голос Форпатрила, который душераздирающе умолял Имперского Аудитора снова включить исходящую голосовую связь. Он убеждал леди Форкосиган просить о том же.
— Оставьте его в покое, — твердо проговорила Катерина. — Он знает, что делает.
— А ЧТО он делает?! — взвыл Форпатрил.
— Что-то. — Ее голос упал до шепота. A может, это была молитва. — Удачи, любимый.
Тут вклинился еще один голос, звучащий как бы со стороны: капитан Клогстон.
— Адмирал? Вы можете связаться с лордом Аудитором Форкосиганом? Мы закончили собирать для него фильтр крови и готовы опробовать его, но лорд Аудитор исчез из лазарета. Несколько минут назад он был здесь…
— Вы слышали, лорд Форкосиган? — отчаянно воззвал Форпатрил. — Вы должны явиться в лазарет. Сейчас же.
Минут через десять, или даже пять, медики смогут делать с ним, что захотят. Майлз поднялся из кресла — ему пришлось оттолкнуться обеими руками — и следом за Ройсом вышел в коридор.
Впереди по коридору в полумраке с еле слышным шипением скользнула в сторону первая герметичная дверь, и за нею показался перекресток коридоров, ведущих в другие модули. По другую сторону начала приоткрываться следующая дверь.
Ройс пустился рысью. Его шаги неизбежно были тяжелыми. Майлз потрусил следом. Он пытался думать о том, насколько недавно он применял свой активатор, насколько он рискует прямо сейчас свалиться в припадке от сочетания скверной мозговой химии и ужаса. Терпимый риск, решил он. Все равно в этой поездке при нем нет никакого автоматического оружия. Вообще никакого оружия, за исключением его мозгов. В данную минуту они казались довольно слабым оружием.
Перед ними раскрылась вторая пара дверей. Затем третья. Майлз молился, чтобы это не оказалось еще одной хитрой западней. Но он решил, что у ба вряд ли может перехватить сообщение, посланное по столь окольному пути, да и вообще догадаться о существовании такой
Ройс указал на себя, затем на дверь; Майлз помотал головой и поманил его склониться ближе. Они соприкоснулись шлемами.
— Я иду первым. Схвачу тот чемоданчик, прежде чем ба успеет что-то сообразить. Да и потом, ты должен будешь отодвинуть дверь.
Ройс огляделся по сторонам, втянул в себя воздух и кивнул.
Майлз снова дал ему знак наклониться, чтобы еще раз соприкоснуться шлемами.
— И знаешь что, Ройс? Я рад, что не взял с собой Янковского.
Ройс улыбнулся. Майлз отступил в сторону.
Пора. Промедления никому не друг.
Ройс наклонился, прижал ладони к двери, надавил и потянул ее в сторону. Сервопривод его скафандра завыл от нагрузки. Дверь со скрипом подалась вбок.
Майлз проскользнул внутрь. Он не оглядывался назад, не смотрел по сторонам. Его мир сузился до одной-единственной цели, единственного предмета. Морозильный чемоданчик — вот он, все еще стоит на полу рядом с креслом отсутствующего офицера-связиста. Майлз бросился к нему, схватил, поднял и прижал к себе как щит, как сокровенную надежду.
Ба поворачивается, кричит, губы растянуты в гримасе, глаза широко раскрыты, рука тянется к карману. Пальцы Майлза нащупывают задвижки. Если чемоданчик заперт, швырнуть его в ба. Если незаперт…
Чемоданчик открылся. Майлз рывком распахнул его, тряхнул, крутанул.
Серебряный водопад — большая часть тысячи крохотных пробных игл брызнула из чемоданчика и беспорядочно разлетелась по палубе. Некоторые разбились вдребезги с тоненьким хрустальным звоном, будто умирающие насекомые. Другие завертелись. Многие разлетелись в разные стороны, укатившись за кресла и в щели. Майлз свирепо ухмыльнулся.
Возглас перешел в крик; ба простерло руки к Майлзу будто в мольбе, в протесте, в отчаянии. Оно, спотыкаясь, кинулось к нему, лицо его посерело от шока и неверия.
Ройс сомкнул руки на запястьях ба и рванул вверх. Кости запястий захрустели и щелкнули; сквозь сжимающиеся пальцы фонтаном хлынула кровь. Тело ба, приподнятое в воздух, сотрясли конвульсии. Обезумевшие глаза закатились. Крик превратился в жуткий вопль, который постепенно угас. Обутые в сандалии ноги бесполезно болтались и барабанили по толстой обшивке скафандра Ройса; ногти ломались и кровоточили — все без толку. Ройс стоял невозмутимо, подняв руки вверх и разведя их в стороны, и ба оставалось лишь беспомощно болтаться в воздухе.