15 лет и 5 минут нового года
Шрифт:
— Малина, подари мне вечер. Пожалуйста… Я знаю, что тебе завтра на работу. Мне тоже.
— Извини, Игорь. Я очень устала.
Не добавила — ждать твоего звонка, рвать на голове остатки волос. И искать в себе остатки гордости. Нашлись, пусть и с трудом — не побегу к тебе. Не надейся.
— Ну ладно. Нет так нет. Навязываться не буду. Пока.
И сбросил звонок, не дождавшись от меня вежливого «спокойной ночи». Обиделся? Я тоже — аж разревелась, прижав трубку с короткими гудками грудью, в которой сердце тоже стучало коротко и быстро, без
— Что он тебе сказал? — вошла бабушка.
Услышала, что ли, как я плачу?
— Ничего… — буркнула в ответ, уперевшись носом в обивку.
— Из-за ничего не плачут. Не позвонил же сказать, что больше не позвонит? — усмехнулась она.
Даже не голосом, а краешком выцветших губ — я увидела это краем покрасневшего глаза.
— Не позвонит. Больше. И не надо… — бубнили мои искусанные губы.
— А чего звонил-то? — бабушка села рядом.
— На свидание позвать.
— И чего ревешь тогда? Когда?
— Сейчас. Я его послала. Никто не соглашается вот прямо сейчас, так он мне и позвонил…
— Так и сказал — ты в списке последняя? Не подведи.
Я села, уставилась на бабушку — ну как она не понимает? Чего смеется! Так бы и запустила подушкой — жаль она в диван убрана.
— Бабушка! — только и смогла сказать от злости.
— Малина, ты же так ждала этого звонка. Ждала, чтобы позвал снова. Позвонил. Позвал. Не пошла и ревешь. Малина, тебе двадцать лет!
— И что? — огрызнулась я.
— А то… Если ты не понимаешь…
А я не понимала: ни его, ни себя. Чего отказалась от встречи, чего ревела, чего после своего отказала ждала. Но ведь ждала и дождалась…
Через три дня позвонил:
— Хочешь на парик посмотреть? Он у меня дома.
Это что, намек?
— Неделю могу подержать. Не дольше. Дольше его ждать не могут… Ну, что? Приедешь?
— У меня послезавтра только выходной, — выдала я не своим голосом.
Свой в пятки спрятался. Взрослый вылез. Откуда-то. Или он только мне взрослым казался?
— Приезжай к десяти. Я тогда на работу успею. Вечера не могу сейчас планировать.
Вечера распланированы с другими? Но я не спросила. Промолчала. Проглотила.
— Хорошо.
Хорошо не будет. Или будет… Было же…
— Только не опаздывай, ладно? У меня с матерью очень натянутые отношения. Она без всякого зазрения совести премии меня лишит. Она вообще никому не сказала, что я сын. Однофамилец, племянник… Пусть сами догадываются.
— Не опоздаю, — прервала я его откровения.
Не опоздала. Даже на пять минут раньше пришла. Он ждал. В джинсах и футболке. Ждал, чтобы с порога показать мне парик. Испугался моего вида и нацепил волосы на место.
— Знаешь, — заговорил, стоя передо мной на расстоянии вытянутой руки и не обнимая. — Ты вот ниже лопаток не отращивай. Тебе с этой длиной очень хорошо.
А с короткими очень плохо, да? Я это поняла, когда Игорь открыл дверь
— Возьмет четыре года… — буркнула я.
— Я в курсе. Всего четыре года… Сильно влетело? Вижу, мать тебя совсем обкорнала.
— Плохо, да?
Я сорвала парик и чуть не бросила его в лицо наглеца. Потом пожалела. Не его — волосы, отдала всю свою красоту аккуратно прямо в руки. Он убрал в пакет и заклеил его по новой. Его парик я не стала просить посмотреть. А сам не предложил. Да мне и не интересно было.
— Чаю?
— Даже торт купил?
Если я и вспыхнула, то скорее от злости. Парик показать пригласил — ага… А ты поперлась через весь город парик смотреть? Он что, дурак? Все ради чая, ради чая… С тортиком. А от сладкого жопа растет. Даже с утра. Главное, чтобы живот не вырос. От его сладкого.
21. "Подарочный апокалипсис"
Чтобы привести себя в порядок после маминого визита, я улеглась на еще не разобранный диван с улиточной маской. Проснулась уже среди ночи с переувлажненным лицом. И не только лицом — Игорь приснился? Приснился, черт его возьми!
Еще до приезда мамы сфотографировала на прогулке Грету и запостила на стену — за вечер лайк от Знаменева так и не появился. Сейчас? Есть… В первых рядах никогда не лайкает, чтобы не светиться. Будто кто-то из моих родственников будет кликать по крошечным кружочкам в поисках моего в меру упитанного скелета. Здоров… Раз до ночи тыркается в интернете…
Вкладку не закрыл, из жизни не вычеркнул. Обрадовалась? Скорее приняла как данность. Ничего не поменялось. И на том спасибо. Если допустить, что у него не куча баб, а времени на меня действительно не хватает, то виновата уже не мама — сам себя так загнал. Всех денег не заработаешь — эту аксиому мужики никогда не постигнут. Самостоятельно…
Я встала, чтобы расстелить диван. Грета подняла голову, открыла один глаз — второй из-за опухоли на веке почти не открывался. Вздохнула и продолжила спать. Да… Фотографировала я ее теперь исключительно в профиль со здорового бока, чтобы не травмировать психику случайных и неслучайных посетителей моей странички Вконтакта. В Инсту собачьи фотки не отправляла. Там у меня чисто профессиональный аккаунт — иногда ко мне специально записываются и едут через весь город. Потом, правда, ужасаются скромности нашего салона. Нашего…
Он не мой, он не наш, мои только руки и глаза, которые могут за считанные секунды сказать, как нужно клиента подстричь. Конечно, хотелось бы иногда делать это молча. Но как на халяву пьют и язвенники, и трезвенники, так и в парикмахерской разбалтываются даже немые, будто не мои проблемы меня каким-то местом трогают. У постоянных клиентов даже темы из месяца в месяц остаются неизменными — недовольны родственниками, коммунальными службами и правительством. Мы все одинаковые, только в соцсетях пытаемся казаться неординарными личностями.