15 лет и 5 минут нового года

Горышина Ольга

— Всех денег все равно не заработаешь.

Не сказала, что не работаю исключительно для неё. Под Новый год хочется стричь приятных клиентов.

— Записать вас на другое число?

— Не надо, — как-то странно фыркнула эта Галина Васильевна и попрощалась.

Потеряла клиентку? Возможно. Сохранила себе нервы? Точно. Всех денег не заработаешь. Да мне и не надо все, только бы хватало на печеночный паштет для собаки. Убрала ежедневник обратно в сумку, проверила целостность пакета, в который завернула

лакомство. Вредно? Конечно, вредно, но перед возможной смертью нужно есть то, что нравится.

Возможной… Смертью… Я почувствовала на глазах слезы. Нет, этого не произойдет! Почему так быстро бегут годы! Перенести на неделю, но что это поменяет? И так я протянула. Опухоль нужно удалять маленькой, но я надеялась, что ее рост остановится. Не остановился: из-за жировика Грета почти не может открыть глаз. Да и до Нового года тянуть нельзя. Восстановительный процесс долгий, как и новогодние каникулы. Нужно успеть прийти в норму до общенационального загула.

— Зачем тянули? — уже заявили мне в клинике.

Сами же знают ответ: общий наркоз, а у собаки старое сердце. И у меня уже не молодое… Такой подарок судьбы под новогоднюю елку не выдержит. Кого мне тогда любить? Отменила всех клиентов на два дня. Мне не до украшения их голов, мне бы удержать свою от битья о стену. Надеюсь, мне будет, за кем ухаживать послезавтра.

— Ой!

Да что ж такое! На пороге дома — скол в асфальте присыпан мокрой коричневой листвой. Нога, кажется, цела, колготка — нет, да и черт бы с ней.

— Малина!

Я почти разогнулась, но голову повернуть не смогла. Что он тут делает? Что делают его руки у меня под грудью. Я ударилась затылком прямо ему в губы — накормила рыжей вермишелью.

— Ты уже не резвая, успел…

А я не успела услышать хлопок двери его внедорожника — то же бэховский и тоже белый. Не думала, что мужики любят белый. Ладно мальчики — что родители купили, тому и радуешься. Это он что, первый день знакомства вспомнил? Мужчины могут быть сентиментальными, что ли? Удивил!

— Мне больно. Осторожно.

И в груди, и под грудью, и в коленки.

— Идти можешь?

Это Игорь уже смотрит мне в глаза — что в них можно прочитать? У всех женщин в глазах одно: смогу, все смогу. Только знакомую машину не заметила. Ну так не ожидала встретить. Месяц не прошел. Хотя ко встречи была готова: помимо трех клиентов, у меня была запись на мани-педи и к косметичке. О себе надо хоть раз в месяц вспоминать. Назначила, как только договорилась об операции. Если что пойдет не так, никуда я не пойду, а работать в страшном виде стилист не может себе позволить. И не работать позволить я себе не могу…

Нет, Игорь что-то другое прочитал в моих глазах и подхватил на руки.

— Здрасьте…

Улыбаюсь соседке, а что мне

делать, с мужских рук сигать ради пристойности? Пусть думает, что хочет, если вообще хочет думать, а не просто радоваться, что два взрослых человека могут так дурить. Могут? Разве…

— Я ногу подвернула, — все же оправдываюсь я.

Не смогла выдержать лицо и, не покраснев, соврать, что мой любовник вдруг вспомнил, что лет так пятнадцать назад забыл поносить меня на руках хотя бы для виду. Нет, вру… Носил. Два метра до кровати. Было такое. Прошу прощения. Не виноват. Все, как мужик, выполнил. Возьми с полки пирожок.

Пирожка, впрочем, нет. В магазин не сходила, мыла Грету. Для нее в сумке паштет. Для меня… Я не собиралась есть. Как перед экзаменом, у меня полностью пропал аппетит. Даже на Игоря.

— Знаешь, я… Я не могу сегодня… — проговорила, когда Знаменев, подняв меня на третий этаж по лестнице, опустил перед дверью, чтобы открыть моим ключом замок квартиры.

— Я не за этим приехал, — буркнул, не повернув ко мне головы.

Один замок поддался. Оставался еще один.

— А зачем тогда?

— Побыть с тобой этой ночью. Я знаю, как ты переживаешь. Не переживаешь, что ли?

— Спасибо. Но у меня есть нечего. Только паштет для собаки. Печеночный… — добавила, когда увидела при зажженном в прихожей свете его заинтересованный взгляд.

— Я не буду объедать твою собаку.

— Нашу, — проговорила без улыбки, и он отвернулся в поисках тапочек.

Не чужих, нет. После разрыва с Лешей я купила Игорю новые тапки. Дорогие, с меховой стелькой, потому что ему нравится носить их босиком. Я видела такие в его квартире. В прошлой. В нынешней я ни разу не была.

— Игорь, с собакой надо погулять.

— Я сначала ногу твою посмотрю, а потом пойду с Гретой.

— В первый раз, — проговорила по-прежнему зло.

Он обернулся от арки, в которой показалась собака. Она еще и оглохла, так что не сразу проснулась от нашей возни. На него она не обратила внимания, подковыляла ко мне, положила морду на колени.

— Знал, что не зря приеду. У тебя действительно плохое настроение.

— Это из-за ноги. Я собиралась погулять с Гретой долго-долго… Вдруг в последний раз…

Рука застыла на собачьей макушке. Слезы встали в горле. Секунда, и я почувствовала их на щеках.

— Раз подвернула ногу, значит, не в последний.

Он присел рядом и потянулся к моему сапогу.

— Могу сама снять. Только коленка болит.

Шмыгнула, отстранила собаку, поднялась на ноги. Стою. Значит, смогу идти. Через боль, но смогу.

— Я пойду сама. Пошли вдвоем. Я не могу одна…

— А колготки поменять?

— Тебе стыдно за меня?

— Нет.

— Мне тоже не стыдно. Есть вещи поважнее колготок.