15 рассказов

Малышев Михаил

Второй раз проснулся в 7-30. От радио. Оно в провинциальных гостиницах до сих пор в каждом номере висит на двух гвоздях. Само в 7-00 включается и местные новости до 8-00 рассказывает. Узнал много интересного. Оказывается, общество состоит из индивидов. Узнал, что индивиды это люди.

Потом Ланселот встал. Выпил из графина воды. Потом вспомнил и умылся. После поел. Включил телевизор. Боже мой! А там про вчерашний банкет, и его показывают. Змей пьет чай из кружки, на которой двуглавый Орел изображен, а он, Ланселот, водяру из стакана хлещет. А потом тресь стакан об пол! И такое

про Орла сказал! Короче, того гляди придут и в кутузку спроводят и на демократизм не поглядят.

Только он об этом подумал – стук в дверь и заходит сам Змей. Вежливо о самочувствии осведомился, на краешек стула присел, вздохнул и смотрит внимательно. Смотрит и вздыхает, вздыхает и смотрит. И так три раза. И Ланселот вздыхает. Молчит и вздыхает. Сидят они так и молчат. Кто кого перевздыхает.

Первым заговорил Змей. В телевизоре показывали про успехи области в газификации отдаленных населенных пунктов. Змей пальцем в экран ткнул и говорит:

– Оно, – говорит, – правильно, удобно с газом, но раньше в доме был очаг. Теперь – газовая плита. Хранительница очага, женщина, жена, мать звучало солидно основательно, убедительно и гордо. Хранительница газовой плиты… или даже хранительница четырехконфорочной газовой плиты, извините, не то…

Змей снова покачал головой и добавил:

– Вот так и рушатся устои. Да что там устои, так цивилизации рушатся!

И махнул рукой. А в глазах слезы блеснули.

Ланселот соображает, понять ничего не может, но на всякий случай поддакивает, мол, так и рушатся цивилизации. И пока Змей на разные отвлеченные темы разглагольствовал, Ланселот сообразил про линию поведения. Не зря все же учился в школе Ланселотов. Дослушал очередную фразу и говорит:

– Тут меня по срочной лансел эт эвой связи в столицу немедленно вызывают. Наверное, снимать будут. А к вам пришлют другого, приятели намекнули кого. Лютый изверг. В пяти областях был. Везде кадровые чистки происходили. Из ничего компромат выискивает. – После приложил палец ко рту, по сторонам поглядел и закончил. – Но это сверхсекретная информация. Так что надейтесь и ждите. А я полетел. Не поминайте лихом.

После встал, Змея обнял. Поцеловал на прощание, еще раз сказал про «не поминайте лихом» и укатил.

Змеюка тоже укатил, но в офис. Начал быстренько справки наводить, что, мол, и как. Кого присылать собираются. А никто не знает. От этого страху еще больше нагнетается, и скоро всех чиновников от самого Змея до последнего домуправа парализовало и ничего они делать уже не могли, кроме как паковать чемоданы да получать последние откаты за строительные подряды, ремонты и прочие независимые и открытые тендеры и торги.

А Ланселот добрался до столицы и сразу к своему начальству:

– Все, – говорит, – вызнал, выяснил. Прикидывался и проходимцем, и врагом Орла, и дураком, и пьяницей, но вызнал все! Этот Змей редкая сволочь и лютый вражина. Мало того, что настраивает всех против нашего Орла, нарочно все делает во вред, прикидывается будто искренне старается выполнить приказы и предписания, так еще и суп из живых соловьев жрет! А соловьи, как известно, тоже летают, а значит, родственники Нашему.

– Как суп? –

поразилось начальство.

А еще бы не поразиться. Про такое отродясь никто не слыхивал.

– А вот так, суп! Так мало того, что нахлебался, так потом повара изжарил, чтобы концы в воду и заявил, что выполнял приказ Орла!

Ой, что тут началось. Короче, Змея в кандалах по этапу в столицу доставили. Одну голову сразу свернули, а со второй в непринужденной, для некоторых граждан, обстановке начали беседовать.

– Народ рассказывает, что вы знаете рецепт супчика из соловьев? Не поделитесь ли. А то у нас тоже гурманы имеются.

Змей в отказ. Мол, ничего не знаю, не ведаю, все клевета и ложь. А ему свидетеля. Племянничка того самого невинно изжаренного повара.

Племянничек за дядюшку отыгрался. Наговорил такого про Змеюку, что главный дознавальщик только и сделал, что ухмыльнулся и произнес:

– Ну, ты даешь? – и добавил, – одна голова, говоришь, хорошо'? А не много ли будет после делишек таких одной-то.

И сам себе ответил:

– Многовато!

Так и поступил.

А Ланселота сначала хотели в тюрягу за пьянство посадить, потом орден дали за усердие и благонадежность, генералом назвали и опять туда, в знакомую уже губернию выправлять дела командировали. Сказали: «Если чего, поможем, если чего не так – накажем», пожали руку, пожелали успехов в труде. Потом, после недолгой паузы, подмигнули, добавили «и здоровья».

Генерал Ланцелот прибыл на место. Старых змеиных приятелей и заместителей, прокураторов, судей и банкиров повыгонял да пересажал. Народ возликовал от счастья, проникся к нему любовью и доверием. На место выгнанных назначил честных и достойных людей. Из своих родственников и друзей. Даже дочуркину собачку не забыл. А потом, когда основные дела переделал, вспомнил и о невинно пострадавших от прежнего змеиного режима.

Вызвал к себе племянника того самого повара и говорит:

– Ты, невинно пострадавшая душа, сколько получал зарплаты у Змеюки вредоносного?

Тот отвечает.

– А я назначаю тебя главным поваром губернии и жалованье назначаю, сколько было умножь на десять, да в добавок, в зеленых заграничных, а не наших рублях.

Главный повар начал было в обморок падать, да передумал и на колени плюхнулся.

– Ваше, – говорит, – высокопревосходительство, да я за такое счастье вам собственную жену изжарю!

– Ну с женой, любезный, ты сам, без меня разбирайся, – отвечает благородный рыцарь губернатор Ланцелот.

Потом, как бы невзначай, задумался на минутку и вроде бы из чисто познавательного любопытства спрашивает:

– А дядюшка, случаем, не рассказывал про рецепт соловьиного супчика? Любознательный читатель спросит: «А в чем же здесь мораль-то?».

Помилуйте, господа, какая в наше-то просвещенное время мораль. Даже не смешно.

Теперь и слова-то такие в словарях отменили, не пишут-с.

3

Александр Горохов

Муха

Здоровенная муха со всего скоростного полета треснулась о бронированное стекло окна кабинета.