151 стихотворение

Искренко Нина

1990

Сверхгерой

Надежду пиршество и мёд разделит он без состраданья Без ощущения паденья пересекая небосвод И если будет этот свет ему дарован как полтинник он словно зверь или пустынник его разроет, расчленит до мяса, до грунтовых вод Он прыгнет в яблочко, в зенит и упиваясь оптимизмом нас всех огреет коммунизмом Укажет путь и цель и брод И не услышит слова НЕТ Ему потворствует закат Луна ему целует ноги и океан заходится от неги и снеги белые задумчиво поют Ему безмолвствует народ оценивая расстоянья отрыгивая заблужденье когда само влетает в рот Орёл прикинутый змеёй объевшейся зари и устриц шустрит в кустах и заратустрит и жертвы требует своей немного похоти и скуки и килограмма два гвоздей Покуда Господу угодно играть с танцующим огнём мы будем видеть Бога в нём струясь водой околоплодной с вершины лысой и холодной с горы и лысой и покатой стекая пОтом по броне Европа с Азией поддатой промчатся

где-то в стороне Враги сожгут родную хату утопят истину в вине оставив на горелом пне письмо без подписи и даты Он изощрится и прочтёт И дум высокое стремленье тупым ударом в мирозданье вновь обозначит свой приход Надежду пиршество и мёд

6–8.7.90

в пустынном доме тела твоего…

в пустынном доме тела твоего (не моего не моего) гуляет ветер и некому с дозиметром и циркулем проверить что скудно в доме и темно зело и в темном озере колеблемых зеркал гуляет одинокий выключатель который возомнил что он не свету попечитель а сам источник света — вот что возомнил и где теперь добыть простых чернил и слез простых и сильнодействующей крови чтоб оправдать надеждой на здоровье весь белый свет и всех кто рядом был и всех кто неизменно будет рядом с тобой с тобой с тобой а не со мной ты будешь и красивей и умней а я — ну вот — я просто буду рядом я буду ртом печенкой и крестцом на том конце где путь неочевиден я буду родинкой и плюшевым медведем а кто-то будет сыном и отцом

Пошли мне Ангела Господи Ангела…

Пошли мне Ангела Господи Ангела… Я утром встану подойду к окну Пускай он заметит меня одну Совсем одну без Ангела Пошли мне творящего волю Твою а не просто дождь Белого хайрастого с крыльями а не просто дождь со снегом в снег да в дождь ему трудно будет добраться Так-то он мигом А в дождь или снег не очень-то сориентируешься среди наших однообразных с виду жилищ Не разглядит ведь одну из тыщ А если между прочим будет яркий солнечный день то может оказаться что стекло отсвечивает Ты подскажи ему пусть не торопится не нервничает А мне подскажи что надеть А то я замучилась что ни возьму все вроде как не по чину Вдруг по черному контуру он не разберет моей изысканности да глубины вдруг испугается И вообще не увидит во мне никакого лица И вообще Ангел он кто? Надеюсь не мужчина? Надеюсь что вот это белое на чем он летает не портится и не тает даже если не в холодильнике Ну так пошли его пораньше а то на моем будильнике очень рано светает Он электронный и практически не тикает Так что я услышу как вот это белое пахнущее хризантемой зашелестит при приближении и двоичные колебания пространства медитации как птицы выбросят в воздух малые сексты и терции как мыльные шары бесстрашия и воздержания ж е е е р т в а в е ч е е е р н я я а а а Покоя Господи но покоя частного домашнего жизнеспособного Попроси его пусть за пазухой принесет это вещь не тяжелая Окружила меня манишка душистая хризантема белая Серединка бежевая как кусочек мякиша хлебного Как мякиша хлебного кусочек у меня все слиплось внутри Господи скоро три а он все не является Выливается время мое сквозь ситечко медленно по капельке выливается Подставляю мензурку меряю по капельке А уж темно на дворе Я все стою у окна занавеску рукой придерживаю Ну конечно не целый день торчу и не каждую минуту — надо ведь и тепло очага семейного добывать из тонкого луча лебедей из рукава вытряхивать месяц под косой зажигать и зубы чистить медоточивые жилки связывать в букетики и пучки Я уже почти научилась почти Вон и почту разносят и заваривают заморские чаи под абажурами Скоро скоро придет я скажу ему Я обязательно скажу — видишь скажу горит звезда приветливая под небом голубым Она твоя о Ангел мой она всегда твоя видишь видишь свет немерцающий доброта неизреченная Да исправится молитва моя, яко кадило пред Тобою: воздеяние руку моею, жертва вечерняя

24.03.94

Вот опять горит морковь…

Вот опять горит морковь у тебя в руке Я не лягу поперёк твоего пути Здесь идти четыре дня Восемь лет скакать Я не буду так кричать как твоя жена Ты не будешь как мой муж плыть через залив молча в дерево втыкать перочинный нож Где ты был тогда-когда? Вот и хорошо Добрым гномам от меня гипсовый поклон Клюнет жареный петух Трахнет мавзолей

И проснёшься на золе

И проснёшься на заре в дембельском поту Зяблик зяблик зябликзябликзяблик зяблик Замурованный подъезд Головой в подол Сколько было всяких дел к перемене мест К перерыву бытия К телу — от души Вот и хорошо Вот и замечательно Семь светильников босых Семь косых церквей И железное жерло И железный жезл Зяблик зяблик где ты был? Изучал фольклор? Собирал металлолом на аэродром? Механическая пыль На губе мозоль Три строки туда-сюда И железный жезл И калёный гороскоп И слепой портрет И во рту верблюжий плед И не так уж в общем-то и хочется До родимого пятна дело не дойдёт Завтра в стаю путь держать На юг улетать

1–2.8.90

Телеграмма

Я могу начать с любого слова Я могу украсить и унизить в

душу влезть и выйти с облегченьем Например сегодня рано утром в ничего не предвещавшей точке тщательно неубранной квартиры вдруг раздался голос одинокий одичавший голос без тальянки без обшарпанной своей подружки разве что хлебнувши валерьянки или начитавшись не оттуда Плачет и смеётся друг пропащий другом-то по сути и не бывший ни тебе за Родину не павший ни перепиливший кучу досок Так себе напьётся и летает Говорю ему — давай забудем Сядем встанем выйдем и побродим Соглашается закуривает машет перед носом обгорелой спичкой будто хочет вспомнить как по правде как похож он как похож тесак на скрипку Скрепку — говорю — не хочешь в ухо руль в карман и капельницу в вену К черту Вену — говорит в Мадритт поедем К ней поедем — говорит

к моей лахудре

к моей Лауре Говорит, а сам не вяжет лыка Посмотри-ка — говорю, сую отраву яблоко с гербом да со змеиным жалом зеркало сую в четыре строчки чистый парус мокрый, моря полный таз Господи прости его кричу Ну прости ещё хотя бы раз Видишь он же по уши в Дербенте Лоб сгорел и глаз висит на ленте Выдай ему облако и лапти привинти чугунные к ногам Видишь улетает улетает Стынет нож и день становится короче лёд в стакане вял и непрозрачен черновик исчиркан и утрачен ГОВОРИТЕ ГОВОРИТЕ РЕЧИ Нет РЕШЕНЬЕ ПРИНЯТО А лучше было бы начать словами Друг мой!

10.7.90

Слава Богу обошлось…

Слава Богу обошлось Слава Богу не явился Не вписался эдельвейсом Не ударил мордой в грязь Для чего мне эта жизнь Это стёклышко в кармане Это старческое мини Это тщетное Я ЕСМЬ

14.7.90

Когда Моисей поднимался к вершине…

Когда Моисей поднимался к вершине И пар и туман поднимался очерченный кругом И гул поднимался в общине поставленной раком сочащейся млеком и семенем блеяньем клекотом ржаньем Когда потекла на платок из ушей позолота со смуглых запястий и шей потекла со щемящих лодыжек и бык золотой прорывающий тьму облаков и звериных одежек и дождь золотой протыкающий гладкое толстое лето И змей золотой осторожно вползающий в жадные чресла в разверстые ложесна в каждую ложку подмышку и ямку И кремль золотой когда вывернули наизнанку и кончиком палки смешали как угли дрожащие полые числа О чем ты? Я не понимаю, я чувствую только затопленный золотом сад несгораемый Апис Озирис порядочно опустошивший свой временный офис Пока Моисей высекал Конституцию длинной и толстой набухшей от семени палкой

В Столешникове лето

Сколь угодно поздно но не позднее поцелуя Уклончивый свет вольфрамовых лун Боковая тишина Роликовая любовь на королевской скорости Женственно и спортивно Аромат тополиных объятий Дрожа и обламываясь Ниже и тоньше и с ходу запутавшись на разрезанном козырьке газона откуда не видно усатой старухи в мышином подъезде и на балконе улыбающегося паралитика с обручальным лицом

1983

Ванны при свечах

Объекту А необходимо состояние покоя Объекту А необходимо покаяние и вот объект покоится в среде чуть трепыхая свой живот в глубокой трепетной среде как инфузория какая В прозрачной дышащей среде переползающей в четверг Объект себя не узнаёт как будто пил четыре дня

Как будто с дурой у плетня

Как будто сдуру у плетня он встретил свой законный брак от незаконного идя и наслажденьями звеня Теперь его не извинят Теперь ему грозит чума расстаться с самым дорогим Расстаться с Буквой и Душой по-нехорошему сопя Объект волнуется скрипя объект становится другим трясясь над Буквой и Душой как будто пил четыре дня Ведь он и так пришел нагим В нем только Буква и Душа А больше нету ни шиша Объект покоится дыша плывя в разбавленной среде Он сам уже почти нигде плывет и кается об лед И буква А плывет отде — льно как мента — льный пароход Свеча горит свеча плывет объект плывет в среде среди Объект здесь больше не живет Верблюд травинку колыхает Травинка ежится икает Она с ума меня сведет

1994

Фиванский цикл

Пролог

Зачем высоким голосом наитья Зачем спокойным голосом рассудка Зачем скабрезным бесом вожделенья Зачем сухим хихиканьем безумства Зачем блаженным космосом толпы Зачем перелопатили могилу Перекупили лучших летописцев Свернули в матрицу пивные прорицанья И отраженья в ступе истолкли. Когда слепые входят в царство мертвых Когда выходят мертвые из трупов И как партнеры поднимаются по трапу И держат паузу как рыбы и пророки И медленно сошествуют в народ Когда река течет наоборот И берега срастаются в подвалы Дебилы лезут в интеллектуалы И пушки занимают первый ряд И верные сыны уходят в запевалы Когда трава вмерзает в кованую медь Когда судьба кончается на ять И хочется пинать ее ногами И хочется урвать положенную треть И выстроить дворцы в помойной яме А то и просто в землю закопать А то уж и не хочется — как знать Кому пристало говорить с богами Кому серпом ударить по кимвалам Кому на бочку влезть и пукнуть в рифму Кому отстать и тенью захлебнуться Изображая только пустоту Зачем тебе герой седьмая голова И семивратный град в котором не родишься Когда и так всего боишься Зачем тебе еще права Как тот орел картонный раздвоишься Как эта топь по-своему жива Пребудешь