1612 год

Скрынников Руслан Григорьевич

На приеме в Кремле польские послы подвергли московского самодержца неслыханному унижению. Сигизмунд приказал им именовать «Дмитрия» великим князем, отказав недавнему протеже не только в императорском, но и в царском титуле. Дипломатический демарш должен был убедить заговорщиков, что Сигизмунд III на их стороне.

Захватив трон, Отрепьев не раз указывал думе на свои особые отношения с повелителем могущественного соседнего государства. На приеме в Кремле послы нанесли Лжедмитрию хорошо рассчитанный удар. Шаткий трон лишился еще одной подпорки. Знать, теснившаяся в дворцовых палатах, едва скрывала свои подлинные чувства. Заговорщики не

сомневались более в том, что в случае переворота Сигизмунд не окажет «Дмитрию» никакой поддержки.

Препирательства в парадном зале дворца длились более часа. В запальчивости «непобедимый император» грозил послу Олесницкому войной: «Московский меч настигнет того, кто не склонится перед ним; вместо того, чтобы разить турок, он сокрушит поляков!»

Через несколько дней самозванец пригласил на частную аудиенцию одного из своих друзей иезуитов и заявил ему, что под царскими знаменами в Ельце стоит 100 000 человек и достаточно его знака, чтобы армия обрушилась на неприятеля; он сам еще не решил, направить ли эту армию против турок или против кого-нибудь другого. Безо всякой паузы Лжедмитрий тут же стал жаловаться на обиды, нанесенные ему польским королем. Его слова, очевидно, были переданы по назначению.

Прибытие Мнишека с воинством ободрило Лжедмитрия. Но успех связан был с такими политическими издержками, которые далеко перекрыли все ожидавшиеся выгоды. Брак Отрепьева с Мариной, заключенный вопреки воле Боярской думы и духовенства, окончательно осложнил положение.

Царскую свадьбу предполагалось отпраздновать в воскресенье 4 мая 1606 г. Но в назначенный день свадьба не состоялась. Духовенству и ближним боярам понадобилось еще несколько дней, чтобы выработать приемлемую процедуру коронации Марины Мнишек. Втайне жених просил у Папы Римского разрешения на миропомазание и причащение Марины по православному обряду. Без подобного акта Мнишек не могла стать московской царицей. Ватикан отвечал царю решительным отказом.

Опасаясь скандала, Отрепьев решил соединить церемонии свадьбы и коронации воедино. Православное духовенство и дума согласились исполнить его волю лишь после долгих препирательств и споров.

Лжедмитрий разработал церемонию встречи невесты, которая должна была поразить своей пышностью и великолепием. Боярам раздали (на время церемонии) золотые цепи, боярыням — платки из драгоценных тканей. Юрий Мнишеки его дочь должны были целовать руку царю. При этом самодержец сделал бы вид, «что будто хочет се (невесту. — Р.С.) в руку поцеловати, и она б не дала целовать».

Коронация и свадьба были назначены на 8 мая 1606 г. Собственно, брак был уже заключен в Кракове 12 ноября 1605 г., но церемония прошла по католическому обряду и невеста отнюдь не отреклась от «латинства». В глазах московских богословов брак не имел законной силы. Патриарх грек Игнатий исполнил волю царя и отклонил требование Гермогена о крещении невесты-католички по православному обряду. И церемония свадьбы, и ритуал коронации требовали миропомазания. Решено было, что миропомазание заменит акт обращения невесты в православие и отречения от католичества. Такая замена была более чем двусмысленна.

Коронационные торжества начались в Грановитой палате. Поутру молодых привели в столовую избу, где придворный протопоп Федор торжественно обручил их. Князь Шуйский кратко приветствовал невесту, после чего все перешли в Успенский собор.

Впервые главный собор Московского царства

широко распахнул двери перед иноверцами — католиками. Родня невесты и польские дворяне явились в храм целой толпой. Высшее духовенство встретило процессию у входа в собор.

Марина заняла место подле царя на приготовленном для четы помосте. Патриарх торжественно короновал царицу, предварительно совершив обряд миропомазания. Он возложил на голову Марины корону, а на плечи — царские регалии.

Церемония коронации была разработана духовенством и расписана в деталях. После богослужения архидьякону надлежало пригласить государыню к алтарю, чтобы она получила причастие из рук патриарха. «Дмитрий» должен был сопровождать Марину, как то и было записано в утвержденной царем росписи. Очевидцы по-разному описывают, что произошло в действительности. Наиболее авторитетным следует признать свидетельство архиепископа Арсения, стоявшего подле патриарха и царственной четы: «После венчания ни тот (царь. — Р.С.), ни другая (царица. — Р.С.) не выразили желания причаститься святых тайн; это смутило многих присутствующих».

Коронация Марины в Успенском соборе явилась невиданным нарушением всех норм и приличий. Православным царицам даже многолетие стали петь лишь со времен Годунова. Но и такое безобидное новшество современники воспринимали как неслыханное бесстыдство. Отказ Марины принять причастие вызвал негодование и ропот среди православных. Зато послы и польские гости были довольны. Самозванец достиг своей цели. Он внес изменение в обряд, чтобы удовлетворить польских покровителей и товарищей.

Едва коронация закончилась, как дьяки под разными предлогами выставили послов и иноземцев из церкви и заперли двери за их спиной.

Как только нежелательные свидетели удалились, патриарх обвенчал царя с Мнишек по православному обряду. Польские дамы, задержавшиеся возле невесты, со смехом описывали мужьям, как молодые приняли от патриарха вместе с благословением по кусочку хлеба и глотку вина. Присутствующие приветствовали обращение царицы в православную веру. В тот день Марина показала себя достойной ученицей иезуитов. Невзирая на запрет Ватикана, она приняла православное причастие без тени смущения или колебания. Вероотступничество не слишком тревожило Мнишеков. Куда больше царицу занимало, хороша ли она в русском платье, в которое ее обрядили по настоянию бояр.

Заговорщики присутствовали на пиру в высших свадебных чинах. Князь Василий Шуйский был «тысяцким боярином», главным распорядителем свадьбы, а Дмитрий Шуйский — главным дружкой жениха. Главной свахой самозванца выступала Екатерина Скуратова, жена Дмитрия Шуйского. У «мыльни» с Расстригой были Иван Крюк Колычев и «мовник» Михаил Скопин. Приглашение на свадьбу получили бояре Василий и Андрей Голицыны, Головины.

Вельможи давно уже знали, что за птица их государь. Но они все еще усердно разыгрывали свои роли. Стоило Гришке кивком подать знак Василию Шуйскому, и тот раболепно склонялся к трону, чтобы удобнее устроить на скамеечке его ноги, не достававшие до пола. Могущество «непобедимого» монарха было, однако, призрачно. Историческая драма давно превратилась в фарс. Бояре свысока взирали на низкорослую пару, не имевшую и тени законных прав на престол и тщившуюся изобразить величие. Хотя образа висели невысоко, молодые не могли приложиться к ним, и слугам пришлось расставить скамеечки под иконами.