17 - Prelude
Шрифт:
— Пожалуй, что да. — он пожал руку Лейдзи и снова взялся за руль. — Считайте, что я ваш человек.
***
Борт воздушной баржи SSF "Манта", причальная мачта за городской чертой Тегерана
Иногда, в очень волнующие или пугающие моменты, я изнутри и снаружи превращался в сплошной комок нервов, с каждой секундой редеющий аки чья-то шевелюра от лучевой болезни. Самое плохое, что это прекрасно отражается на моем поведении, вот как сейчас — я, с белым как
Это все Сэа. Сэа-Сэа-Сэа. Я неустанно повторял про себя ее имя, хотя и непонятно, почему. Трястись от бессильной злости было бы глупо, разве что на самого себя. Я сам ее поблагодарил за извлечение из обгоревшего в хлам "Кросс Трайфорса", сам принял ее предложение, пожевав для виду губами, сам добровольно разделся… и тогда уже, спохватившись, завернулся в сраную простыню.
А она была на седьмом небе от счастья и меня была готова на руках носить. Слава богу, я уже успел отказаться. Ну а выглядела она… как? Уж точно не как обычно; на ней не осталось даже шляпки, которую она стала надевать все меньше и меньше. Обнаженная Темпести выглядела мило, привлекательно и возбуждающе — как бы мне не хотелось признавать последний факт. Но я, увы, не до конца властен над своим организмом и позорно проигрываю борьбу со своими желаниями.
Думаю, пора было уже признавать поражение.
— Н-ну? — Сэа надоело крутиться передо мною, тем более что я, сосредоточенно обгрызая простыню, не мог оценить ее усилия по достоинству, и она упала на кровать рядом со мной. — Что-то на тебе совсем лица нету.
— Извини, я где-то его потерял. — улыбнулся я. Она только головой покачала и стащила с меня простыню, отбросив ее куда-то в угол.
— Ты — прям-таки аватара выражения "перед смертью не надышишься". Хотя знаешь, бледность тебе к лицу. Тебе бы его напудривать немного — и вышло бы самое оно. И губы самую чуточку подкрасить, а то на дохляка будешь похож.
— Боже упаси. Я от Лейдзи вовек не отверчусь в таком макияже.
— А чего в нем зазорного-то? Он сделает тебя красивее. Так, знаешь, утонченнее. Ты и так худенький, тебе к лицу.
— Ты тоже худенькая.
— Я старалась. — промурлыкала она. — И сдерживаюсь из последних сил. Оставим светскую беседу на потом, окей?
Я сглотнул. Получилось с трудом — мешал ком в горле.
— Ну, я готов.
— Не-а. Во-первых, платочек не забудь.
Я послушно сцапал двумя пальцами "платочек" и применил по назначению, скривившись, когда он опал и уплотнился. Прелесть фортирезиновых презервативов — подходят на все размеры и не рвутся вообще; из фортирезины делают протекторы для тренировочных мечей эш-ка, которые оружие не утяжеляют и пружинят от противника. А также еще много чего делают, и презервативы в этом списке далеко не последние. Хотя и не первые.
— Вот умница. А теперь ляг на спину, расслабься и думай о Партии, как говорилось у Оруэлла. Будет приятно. — и Темпести сильно толкнула меня в грудь, заставив упасть на спину.
— Ты наверное хотела сказать — неприятно… — конец предложения куда-то уплыл сам собой.
На самом деле, мне
…И все.
Финиш.
Меня отпустило окончательно.
Теперь уже мы просто лежали рядом, лицом друг к другу. Сэа от нечего делать скребла ногтями по моей ключице, а моя рука лежала у нее за спиной — там, откуда у наших предков когда-то рос хвост. Насмотреться на нее я уже успел — хотя а чего тут такого особенного было?
— Знаешь, — начал я, — а ведь гореть заживо — это не из приятных.
— Угу… — протянула она, не убирая руки.
— Ну так спасибо, чего уж.
— Ты уже говорил мне "спасибо", но все равно — спасибо. Как ты, от отвращения не умер?
— Нет. Секс — это не так страшно, собственно…
— Нда?
— Однако, я не изменил своего мнения на этот счет. И не собираюсь его менять.
— Несмотря ни на что?..
— Угу, несмотря ни на что. Я не собираюсь менять сразу все свои принципы и убеждения.
— Вот умница.
— Может быть, и умница. — задумчиво пробормотал я. — А может, и нет. Я еще сам до конца не разобрался.
— Эх, ну и что тебе сказать? Дай-ка я тебя укушу… — и Темпести потянулась к моей шее.
Я вскрикнул.
— Ай!
— Что "ай"? Больно?
— Да, больно! Просто поцеловаться так сложно?
— Да ну тебя. Скучно и неинтересно. А покусать я тебя покусаю, нам с тобой все равно предстоит долгая ночь.
— А как насчет дать мне поспать?
— Дам, конечно же. Но чуть попозже, миленький, хорошо? Я так давно ждала этого момента, ты представить себе не можешь…
Ответом ей был мой печальный и тяжелый, как канонирский эш-ка, вздох.
***
Когда я проснулся поутру, Сэа уже не было. Где-то я с такой ситуацией уже сталкивался, разве нет? Он просыпается, а ее нету — драма, что и сказать!
Захотелось сплюнуть, но не буду же я плевать на собственный пол. Вместо этого я уставился в потолок, на котором красовалась надпись светодиодным мелком:
"Ушла навсегда, прости и прощай.
Завтрак в холодильнике.
Твоя,
Сэа".
Я довольно оскалился. Умница девочка, нечего сказать. В крошечном холодильнике, вделанном в стену каюты, с дверцей, украшенной полустершимися надписями на мандарине, уж точно не найти было завтрака. Там хранились лекарства — эмоциоподавители, мнемостимуляторы, боевые коктейли, вполне бытовые "бритвочки", на короткий срок обострявшие восприятие окружающего. На стуле лежали два использованных ингалятора от "бритвочек" — одну приняла Темпести, одну, по ее настоянию — я. Наверное, из-за них все тело будто бы ватное — отходняк после приема "бритвочек" как раз наоборот, сильно притупляет все органы чувств сразу. Ну, или большую их часть. Способность видеть я не потерял.