1812 год - трагедия Беларуси

Тарас Анатолий Ефимович

Впрочем, грабили не только имения, но и церкви. Типичный пример: 8 ноября 1812 года через село Юровичи в Игуменском повете проходил казачий полк полковника Луковкина. Казаки во главе с майором П. И. Баевым основательно разграбили дом и усадьбу священника Лавриновича: забрали лошадей, сено, теплую одежду, ковры. Не пощадили они и церковных принадлежностей местной Георгиевской церкви. Казаки унесли с собой серебряный крест, расшитую золотом ризу, шелковые пояса и другие вещи [72] .

72

Акты,

издаваемые Виленскою комиссиею… Вильна. 1912. Том XXXVII, с. 142.

Полковник К. Б. Кноринг и его офицеры из татарского уланского полка, с 1 (13) ноября 1812 года обосновавшиеся в Несвижском дворце князей Радзивиллов, присвоили себе коллекцию часов, ковры, дорогую одежду. Затем российский адмирал П. В. Чичагов, командовавший Южной армией, на 40 возах отправил в Петербург и Москву богатства, награбленные им в Несвижском дворце. Это были драгоценные камни и ювелирные украшения, золотые и серебряные изделия, коллекции медалей и монет, книги, картины и скульптуры, дорогие церковные предметы.

Через месяц генерал-лейтенант Сергей Тучков добрался до тайной сокровищницы, откуда похитил столовое серебро и семейные реликвии [73] . Менее ценное имущество разворовали нижние чины.

В западных губерниях было установлено военное управление. По инициативе литовского военного губернатора А. М. Римского-Корсакова в декабре 1812 года в Вильне была сформирована Временная исполнительная комиссия для обеспечения русской армии продовольствием и фуражом.

73

В январе 1813 г. С. А. Тучков (1767 - 1839) был обвинен в присвоении военной добычи и предан суду. Дело тянулось около 13 лет и завершилось полным оправданием мародера. В России его называют «героем войны 12-го года» и «поэтом». Может быть, он и поэт, и герой. Но еще и вор.

Гражданская администрация была восстановлена только в конце марта - начале апреля 1813 года. Но чрезвычайное (т. е. военное) положение в западных губерниях сохранялось еще два года!

Глава 9. ДЕМОГРАФИЧЕСКАЯ И ЭКОНОМИЧЕСКАЯ КАТАСТРОФА В БЕЛАРУСИ

Военные действия затронули все губернии, где большинство населения составляли беларусы — Виленскую, Гродненскую, Минскую, Витебскую, Могилёвскую, Смоленскую, а также Белостокскую область.

Многочисленные сражения в ходе отступления и наступления российских войск, бесконечные реквизиции военными властями обеих сторон, беспощадные грабежи военнослужащих всех армий привели к массовой гибели людей и к экономическому опустошению беларуских земель.

Людские потери

Беларуское население западных губерний оплатило войну России с Францией колоссальными жертвами — до 25 % жителей погибло во время сражений, от рук французских и русских оккупантов, от голода и холода, от болезней и эпидемий. В ряде городов и местечек население сократилось вдвое или даже втрое. Таких потерь в людях наши земли не знали со времен Северной войны 1700 - 1721 годов. В

районах военных действий одни деревни, местечки и города были полуразрушены, другие уничтожены дотла.

Великая армия занесла болезни, ранее неизвестные здесь, иммунитета против которых у местного населения не было. Но главный ущерб причинила эпидемия так называемой «гнилой горячки», возникшая с весны 1813 года из-за великого множества неубранных человеческих трупов, останков лошадей и других животных. Один из очевидцев вспоминал:

«…по окончании кампании найдены были валяющиеся по улицам, огородам и в опустошенных домах многие мертвые тела, и никто не был встречаем, кого бы можно было заставить похоронить оные».

Жительница Минска М. А. Волкова в письме к супруге гродненского губернатора В. И. Ланской от 30 декабря 1812 (11 января 1813) года писала о ситуации в Минске и Минском уезде:

«Все госпитали переполнены, дороги покрыты трупами, деревни полны больными… крестьяне убегают в леса и мертвых оставляют без погребения».

В книге «Минск: исторический очерк» (Санкт-Петербург, 1905 год) сказано:

«В Минске… от разлагавшихся трупов распространялись различные болезни».

И это в городе! Что уж говорить о полях и лесах. В большинстве местностей останки долгое время никто не убирал, они разлагались, наполняя воздух зловонием, отравляя грунтовые воды, реки и озера.

Министр полиции А. Д. Балашов в 1813 году в рапорте императору «О захоронении павших» сообщал, что только вдоль «главной военной дороги» от Москвы до Вильни было погребено 430 707 человеческих трупов! А вот другой пример. Городничий города Лепеля сообщил Витебскому губернатору, что с ноября 1812 по май 1813 года в Лепеле и его окрестностях было закопано в землю 3429 человеческих трупов и 2490 — лошадиных. И это возле небольшого города, где за всю войну не было ни одного боя!

Губернаторы, губернские и уездные предводители дворянства (маршалы) в своих донесениях в вышестоящие инстанции сообщали о потере четвёртой части населения. При этом они учитывали не только гибель людей во время боевых действий, но и массовые жертвы от эпидемий весной - летом 1813 года.

Так, в Оршанском и Рогачёвском уездах (поветах) весной 1813 года умерло около 25 % жителей:

«Почти четвертая часть людей умерла от занесенной гнилой горячки»;

«В уезде появились заразные болезни, так что почти четвертая часть жителей в продолжение одной весны 1813 года предалась земле».

А вот что сообщал предводитель дворянства Бабиновичского уезда Могилёвской губернии:

«…после сего нашествия... произошли разные эпидемические болезни, от которых четвертая почти часть крестьян, помещиков и разных сословий умерла» (44).

Министр народного просвещения граф Алексей Разумовский в своем письме попечителю Петербургского учебного округа графу Сергею Уварову от 25 января (5 февраля) 1813 года следующим образом характеризовал «гнилую горячку»: