1812. Год Зверя. Приключения графа Воленского
Шрифт:
— Сударыня, я делаю вам последнее предупреждение, — доносился его голос. — Поднимайтесь немедленно или же мы применим силу.
— Что происходит? — спросил я.
— Добрый день, граф, — поздоровался Ривофиннолли.
А полковник Парасейчук поперхнулся и буркнул:
— Да уж добрый!
— Нужно ехать, — сказал Винцент, — а графиня упрямится.
— Где драгуны? — спросил я.
— Их отпустили, — ответил полковник, кивнув на незнакомого офицера.
Я вошел в комнату.
— Ты, — прошептала она по-французски. — Я думала, что уже не увижу тебя…
Офицер бросил на меня гневный взгляд, затем повернулся к дверям, возмущенный тем, что Парасейчук и Ривофиннолли пропустили меня. Но Винцент кивком показал сослуживцу, что я имею право присутствовать здесь.
— Ступайте, — сказал я незнакомому офицеру. — Я сам позабочусь о графине.
— Простите, сударь, не имею чести знать вас, — резким тоном ответил тот.
— Это граф Воленский, — сказал Ривофиннолли.
— Я майор Поваляев. Великолепно! — он вскинул руки, как бы поздравляя меня этим жестом. — Я наслышан о вас. Вы сумели изловить эту шпионку.
— Именно так, — кивнул я. — А теперь намерен доставить ее в Санкт-Петербург.
— Сожалею, ваше сиятельство, — с подчеркнутой вежливостью, но твердым голосом заявил майор. — Но я имею приказ моего начальства препроводить эту особу…
— А теперь я вам говорю, что займусь этим сам, — сказал я. — У меня поручение от государя.
— Сожалею, — повторил тот. — Про поручение его величества мне мало что известно, а я имею приказ от полковника Розена.
— Плевал я на вашего Розена! — взорвался я. — Катитесь к чертовой матери! Я сам доведу до конца это дело!
— Господи! Граф! Какая муха вас укусила?! — с этими словами в комнату вбежал Ривофиннолли.
Полковник Парасейчук вошел следом и остановился, с недоумением глядя то на меня, то на офицеров Высшей воинской полиции. У меня мелькнула мысль, что будет совсем худо, если Олег Николаевич решит, что я все-таки шпион.
— Бог ты мой, — раздался слабый голос графини. — Какие страсти…
Полковник Парасейчук поднял руки, показав открытые ладони, и с примирительной улыбкой произнес:
— Господа, господа! К чему это?! Мы можем все вместе сопровождать графиню.
— Этому не бывать! — отрезал майор Поваляев. — Я выполняю приказ полковника Розена и не намерен путешествовать в компании с подозрительными господами! А вы, ваше сиятельство, ведете себя крайне подозрительно! И все это странно! Я вижу, вы давно знакомы с этой дамой!
— Послушайте, граф, — едва ли не взмолился Ривофиннолли, — предоставьте нам…
— Нет! — Я был непоколебим.
— Господа, мы спорим,
— Довольно пустых споров! — воскликнул майор Поваляев.
С перекошенной от гнева физиономией он подошел к постели, схватил Алессандрину и столкнул ее на пол. Я подскочил к нему и двинул ладонью по лицу. Майор потянулся за шпагой, но я вытащил свою быстрее и выбил его оружие из рук.
— Это измена! — закричал Поваляев. — Вы все это разыграли! Вы с самого начала знали, кто шпион, тянули до последнего, сами же арестовали ее, а теперь хотите передать французам!
Ривофиннолли застыл. Его растерянный взгляд был прикован к Парасейчуку. Винцент пытался сообразить, на чьей стороне окажется полковник. Тот приблизился ко мне и еле слышно спросил:
— Что случилось?
— Они не повезут ее в Петербург, — ответил я. — Они попросту убьют ее. А я должен доставить ее живой…
Полковник Парасейчук всплеснул руками, хлопнул себя по бедрам и сказал, обращаясь к Поваляеву и Ривофиннолли:
— Господа, доверьтесь нам! Уверяю вас, мы доставим графиню в Петербург в целости…
Ривофиннолли покачал головой, показав майору, что им нас не одолеть. Поваляев топнул ногой и выкрикнул:
— Это предательство! Вас расстреляют! А если нет… если нет, я требую сатисфакции!
— К вашим услугам! — ответил я. — После войны!
— Идемте, — бросил Поваляев Ривофиннолли, подобрал с пола шпагу и вышел.
— Черт знает что, — обронил Винцент и поспешил за майором.
Когда их шаги стихли, я подал руку Алессандрине. Опершись на нее, она с трудом поднялась с пола.
— Ну а теперь нам и впрямь пора! — сказал я.
— Я никуда не поеду, — усталым голосом произнесла графиня.
— Алессандрина, не упрямься! — повысил я голос. — К чему эта комедия? Ты прекрасно понимаешь, что я не оставлю тебя здесь! Ты поедешь с нами!
В это мгновение послышались шаги — в комнату вошла… Жаклин. Пепельного цвета вуаль прикрывала ее глаза, но я и так представлял себе, каким гневом они сверкали.
— Андрей, что это значит?! Я все слышала! Ты! Ты оставил нас в такую минуту! Как… как ты мог?! Ради нее ты оставил меня дочерей!
Она развернулась и направилась прочь.
— Жаклин, подожди!
Я догнал ее, попытался остановить, но она отдернула руку и звериным, утробным голосом сказала:
— Не смей прикасаться ко мне!