19-я жена
Шрифт:
— Тебе и не придется.
— Обещаешь?
— Обещаю.
— Потому что на самом деле я с б о льшим удовольствием трахал бы какую-нибудь цыпочку.
— Ты — самый страшный грубиян из всех, кого я знаю.
— Спасибо.
Потом мы с ним заговорили о том, что каждому из нас пришлось пережить.
— А помнишь, наш Пророк говорил нам, что можно обрюхатить девчонку, если посмотреть на нее, когда у тебя встал? — Джонни закинул голову назад и расхохотался, будто это была самая смешная вещь на свете. — Но лучше всего во всем
Мы все смеялись и смеялись над идиотским дерьмом, которому когда-то верили. А что еще нам оставалось делать? Перестав смеяться, мы некоторое время молчали.
— Джонни?
— Да?
— Мы сегодня ночью туда поедем.
Джонни молчал.
— Ты согласен?
Он по-прежнему ничего не говорил. Потом произнес:
— Если ты едешь.
В НАШЕМ ДОМЕ
69
Лидия Тафт Уэбб, преданная вторая жена Чонси Уэбба, написала это стихотворение, чтобы выразить свою веру в небесный брак. Два десятилетия спустя, когда Святые стали испытывать давление со стороны властей, настаивавших на отказе от полигамии, это стихотворение было положено на музыку, и жены из полигамных семей пели этот гимн сопротивления по всему Дезерету. Сегодня, в XXI в., этот гимн сохраняет популярность среди Первых и других современных сторонников полигамии. (Прим. автора.)
Пушка на экране
Когда мы въезжали в Месадейл, Джонни не сводил внимательных глаз с дороги.
— Пока что все в норме, — произнес он. — Не думаю, чтобы нас заметили.
На одной из боковых улочек мы проехали мимо дома, крытого водостойкой фанерой и брезентом. Перед ним к столбу были привязаны две лошади.
— Вот мой дом, — сказал Джонни. — Такой нужник!
— Ты по нему скучаешь?
— А ты как думаешь? — Потом: — Странно, правда?
— Что?
— Что я так близко от дома.
— Если исключить, что это больше тебе не дом, — напомнил я. — Вовсе не дом больше.
Дом Куини, когда
Мы шли по въездной аллее к дому, когда дверь гаража вдруг начала закатываться наверх, открыв пару ног.
— Влезайте сюда!
Мы подлезли под дверь, и она стала опускаться.
Ночная сорочка Куини была обрезана у колен, и под ней явно не было священного тайного белья. Куини могли подвергнуть публичной порке за то, что она вышла в таком виде. Или изнасиловать. Или отлучить. Или подвергнуть всем трем наказаниям сразу.
— Мне нужна твоя помощь, — сказал я.
— А это кто?
— Друг.
— Друг? — Тут она поняла. — Ох, ну и дерьмо, Джордан! Ты же все испортишь!
— Успокойся. Хайрама ведь нет дома, верно?
— Верно, только его новая жена здесь, в доме.
— Новая жена?
— Их запечатали вчера. Пророка достала наша моногамия. Он заявил, что это посылает дурной сигнал. У Хайрама не оставалось выбора.
— Романтично. Сколько же лет новой жене? Она молодая?
— Старая. Примерно девятнадцать.
— Только-только в легальный возраст вошла.
— Балда, а ты те дивидишки видел?
— Не сейчас, Джонни, помолчи.
— Вам придется сейчас уйти, — сказала Куини.
— Мне надо, чтобы ты кое-что выяснила у мужа.
— Ш-ш-ш, ты потише. Она сплетница каких мало, и глаз как у ястреба. Она меня уже возненавидела.
Как мне хотелось, чтобы Куини сказала: «Да пошли они все!..» — и влезла в мой фургон и уехала бы отсюда… Только в реальной жизни люди делают это совсем не так часто, как вам кажется.
— Не смотри на меня так, — сказала она.
— Как?
— Как будто ты думаешь, что я чокнутая. Я же не такая, как ты. Я не могу так просто уехать.
— Я не так просто уехал.
— Ты же понимаешь, что я хочу сказать. Кроме того, сейчас не очень подходящее время.
— Почему нет?
Тут до меня вдруг дошло, что она беременна. Как я мог сразу не догадаться?
— Сколько уже?
— Три месяца. Я уверена, что скоро окажусь на постельном режиме. Прошлый раз мне пришлось пролежать на спине чуть ли не шесть месяцев.
— Слушай, все это очень мило и всякое такое, — ввязался в разговор Джонни, — только, может, у тебя найдется что-нибудь поесть?
— Ребята, вам надо уходить.
— Я понял, только я с голоду помираю.
— Подождите здесь, и — тихо! Не шумите.
Пока мы ждали, Джонни проверил оружие Элтона. Сувенирные кремниевые пистолеты, пара снайперок, пневматический дробовик, детское ружье и старинный револьвер с золоченым барабаном.
— Если дела пойдут плохо, у меня, по крайней мере, нож есть.
— Тоже туда же — ты и твой нож!
Куини вернулась с булочкой и стаканом молока, и Джонни расправился с ними так, будто не ел целую неделю.
— Куини, — начал я, — я должен спросить у тебя: ты знаешь что-нибудь о полицейском протоколе?
— Хайрам не говорит со мной о таких вещах.
— Ты могла бы спросить у него, почему расследование не завершено?
— Он удивится, с чего это я спрашиваю. А с этой в доме все будет еще сложнее.
— Попытайся.