1910-я параллель: Охотники на попаданцев
Шрифт:
К слову сказать, дикарь уже был на последнем издыхании, ведь все семь пуль попали в него, а маска сильно ухудшала обзор. Пришлый уже, наверное, почти не соображал, так как вяло взмахнул клинком, распоров мне штанину чуть ниже колена и оставив небольшой порез на ноге. Дикарь, шатаясь, отошёл назад на пару шагов, снова поднял клинок, готовясь атаковать, но эту дуэль он проиграл.
— Идемони, — снова сухо и зло процедил этот странный попаданец, а потом кульком упал на спину и стал дёргаться в судорогах в луже грязи.
Когда всё закончилось, я протёр рукавом
— Евгений Тимофеевич, — осторожно задал вопрос Иван, — что дальше?
Он глядел на труп и по-прежнему сжимал в руках револьвер.
Я не ответил, шагнув к дикарю. Мне важно было осмотреть пришлого. Нагнувшись, быстро снял с него маску, под которой обнаружилось совсем ещё молодое лицо худощавого чернокожего парня. Ничего примечательного, если не считать того, что негры в Сибири являлись сами по себе большой редкостью. Даже косточки в носу нет, или прочих уродств, какие можно увидеть на фотографиях в альманахе о путешествиях.
Пальцы сжали пробковую маску, украшенную зелёными и белыми перьями. Я явственно видел колдовство, творимое этим чужаком. Может, это и есть то, что я ищу все эти годы.
Пальцы быстро коснулись распоротой штанины, испачкавшись в моей крови, а потом легли на край пробки, оставив тёмные влажные отпечатки.
Ничего. А жаль.
Я положил маску назад. Заберу после осмотра тела специалистами барона. В ней явно не будет никакого научного интереса.
— Ждём, Ваня. Скоро подъедут за ним.
— Долго? — спросил Бычков.
— С полчаса, — ответил я, направившись к обшарпанной проходной завода, думая, что кирасиры так и не прибыли нам в помощь, хотя прошло уже достаточно много времени.
Через несколько шагов мир качнулся, словно громадный бильярдный шар, который легко толкнули кием. Пришлось остановиться, чтоб не упасть. В глазах на мгновение потемнело, а потом снова стало ярким, зато пропали цвета, уронив завод, стены и подбежавшего ко мне Ивана в сплошную серость, какая бывает на чёрно-белой фотографии. Боль, которую я обычно не чувствовал, ударила с десятикратной силой. Да так, что из глаз сами собой побежали слёзы.
Иван стоял и что-то пытался у меня спросить, но я его не слышал, лишь видел, как он раскрывал рот с испуганным выражением лица. Вот оно, ради чего я ждал каждого пришлого в надежде найти избавление. Моё тело не в ладах со мной же, и начнись приступ десятком минут раньше, дикарь легко расправился бы со мной. Приступы терзали меня не очень часто, но всегда оставляли после себя несколько ночей бессонницы, изматывающей похуже пытки палача.
Я тряхнул головой, чувствуя, как тупая боль чугунными шариками ударилась о стенки черепа, словно язычок в колоколе. Звуки и цвет потихоньку вернулись, а мир перестал качаться, как корабль, попавший в шторм. Остался лишь противный, медленно затухающий свист в ушах.
— Евгений Тимофеевич, с вами всё хорошо?
— Да, — ответил я, сглотнув подступившую тошноту
Боли опять не было.
Глава 3
Здоровенный детина
— Ты зачем туда полез? — зло спросил у меня Бодриков. Он сидел на грубом табурете возле большого соснового стола, испачканного застарелой, не до конца отшкрябанной с дерева кровью, и крутил пальцами трость, упёртую пятой в небольшую щербинку на полу. На самом столе покоился, что естественно для мертвеца, давешний дикарь маврской внешности. В покойницкой было холодно и неуютно, так что барон надел свой сюртук заморского покроя, а сверху накинул белый халат.
На другом столе стояла старенькая керосинка, бросая трясущиеся тени на плохо побеленные кирпичные стены. От дрожащего огонька вверх подымалась дурно пахнущая нефтяной гарью струйка чёрного дыма вперемешку с редкими хлопьями копоти. А вокруг этого ручейка гари витали три духа-огнёвки, часто ныряя в него, как ласточки в рой мошкары. Огнёвки сияли угольками, не освещая стол, и не бросая блики на стекло и полированный металл.
Я старался глядеть на огонь, на лицо барона, на труп, избегая взглядом стен, чувствуя при этом биение жилки в виске.
— Боялся, что уйдёт, — ответил я, опустив взор на пули, лежащие в небольшом эмалированном медицинском судне. Смятые кусочки свинца раньше принадлежали мне, и именно ими был застрелен дикарь. К слову сказать, пляшущей тени создавали впечатление, что покойник легонько ёжился от холода и вот-вот встанет и пойдёт, но зашитые грубой ниткой разрезы на теле говорили об обратном.
— Мда-а-а, — барон едва заметно покачал головой, размышляя, как меня пытать дальше. Он перевёл взгляд на мертвеца, снова вздохнул, и тихо заговорил, видимо размышляя вслух, — Первый раз такого вижу. Уникальнейший экземпляр. А его тут же убили.
Он ещё раз вздохнул, казалось, печальнее прежнего, и посмотрел на меня.
— Сколько раз тебе попадались пришлые в этом городе?
— Одиннадцать, — неуверенно произнёс я, а потом уточнил. — Пять пробоев.
— За семь месяцев, — произнёс Бодриков, ткнув тростью мне в грудь. Не сильно ткнул, но синяк наверняка останется. — Из них два пещерных человека, которые обгадились при виде кирасиров, старуха-кочевница с маленьким ребёнком на руках и мавр, которого ты сам спровоцировал.
— А эти террористы? Они несколько человек убили, — парировал я.
— Эти изуверы — довольно редкий случай даже в масштабе империи. Хуже только та бойня под Петергофом, где ты стал непонятным выродком, — повысил голос барон. — Всё, забудь, что ты старший группы захвата! — чётко разделяя каждое слово, произнёс Бодриков, стукая тростью в пол при каждом слоге. — Ты руководитель маленького отдела в маленьком городе.
— А что я должен был делать? Ждать, покуда он кого-нибудь убьёт? — переспросил я, прикоснувшись ладонью к животу. Именно там меня чуть не убили по-настоящему. И именно там я получил второй шанс на жизнь.