1917: Вперед, Империя!
Шрифт:
Всю вторую половину дня разбирал отчеты всех моих спецслужб, доклады МИДа, депеши князя Волконского, переписку с монархами Европы и президентом США. Я пытался охватить картину в целом и читать между строк, ловя второй и третий слой смысла в происходящем.
Я слал телеграммы Волконскому, Мостовскому и обоим братьям графам Игнатьевым. Я связывался с русской делегацией в США, уточнял их встречи и что на них говорилось и на что там намекалось.
Я изучал отчеты МВД, Имперской СБ, Отдельного Корпуса жандармов и контрразведки
Искал, пока общие контуры мозаики не начали складываться у меня в голове.
Затем отложил бумаги. И уже час стою вот так, глядя на мрак за окном.
Иоланду убьют.
Обязательно.
Не убили сегодня, так попробуют завтра. И послезавтра.
Игры кончились.
Да, что-то я недодумал раньше. Чего-то все еще не понимаю. Но знаю твердо – дело тут не в Иоланде. Скорее всего, я вдруг оказался на полях той самой жестокой Большой Игры, в которую без сантиментов Играют взрослые дяди.
Пора взрослеть, малыш.
Детских игрушек больше не будет.
Только Игра по крупному.
И в этой Игре кто-то решительно против нашего брака. Брака и всего, что за ним стоит и что с ним связано.
И устранять эту проблему будут буквально.
Причем, отказ от брака мало что изменит. Разве что ее царственный папаша, фактически спасая ей жизнь, выдаст ее быстренько замуж за какого-нибудь графа. Как это, кстати, и произошло в известной мне истории.
Но что я могу сделать? Межгосударственные отношения и междинастические браки — это не горы Кавказа, где невесту усадил на коня и ходу в ближайшее ущелье, лишь камни из-под копыт, да пыль столбом. А там будь что будет.
Я скривился, представив себя в кавказской бурке, умыкающего принцессу с балкона Квиринальского дворца, скачущего по узким улицам старого Рима и отстреливающегося через плечо от преследующих горячих джигитов в форме итальянских карабинеров.
Да, уж. Тебе бы, идиот, в кино сниматься. Там, где есть режиссер и где тебе всегда крикнут: «Стоп. Снято!»
Пройдя к секретеру, достаю оттуда бутылку коньяка и бокал. Щедро плеснув, выпиваю грамм сто пятьдесят. В голове тут же зашумело. Налил еще одну порцию.
Распахнув окно, ловлю на своих щеках холодный ветер. Да, похоже, сейчас дождь ливанет. И станет совсем паршиво.
Ставлю бокал с коньяком на подоконник.
Черт знает, что такое. У меня война, у меня заговоры, реформы, Империя, в конце концов. И тут дело, которое виделось довольно простым – обыкновенный династический брак, изначально имеющий геополитическую и внутриполитическую основу, вдруг превратилось в такую многогранную проблему, к которой ВООБЩЕ не знаешь, как и подступиться.
Потому как все эти мои заговоры, война, реформы, Империя, да и брак этот, все это лишь внешние проявления, декорации процессов, куда более глубинных, к пониманию которых допущены лишь посвященные. И пока нить истинных
Знает ли Николай больше меня? А если знает, то почему не подсказал? Не может же такого быть, что за долгие годы царствования он не сталкивался с истинными Игроками или хотя бы их посланниками. Или может?
Может это я выбежал сдуру из загона и меня пытаются вновь загнать в стойло?
Может слишком много стал на себя брать?
Может моя Россия вдруг начала покидать предназначенное ей место жертвы и дойной коровы?
Где ж я так нагрешил…
Задумчиво смотрю на стоящий передо мной бокал.
Еще накатить? Нет, хватит пожалуй. Станет ведь еще хуже. Коньяком проблему не решишь. И так уже чувствую, как начинаю плыть. Сто пятьдесят коньяка на голодный желудок, при том, что я, толком, сегодня вообще не жравши, это…
В дверь постучали.
– Да!
Мощный удар ветра сбрасывает с подоконника бокал и тот со звоном разбивается об пол. Полковник Абаканович спешно прикрывает дверь за собой, отрезая путь сквозняку.
— На счастье…
А что еще я могу сказать в такой ситуации, глядя на осколки стекла и растекающийся по полу благородный напиток у себя под ногами?
– Простите, Ваше Величество, я не…
Устало останавливаю извинения.
— Пустое, полковник. Ну, что стряслось на сей раз?
Тот как-то замялся.
— Государь, там, это… Джигиты ваши прибыли. Целая делегация.
Я едва не застонал в голос. Мне только джигитов в этот момент не хватает. Хмуро интересуюсь, стараясь сдержать раздражение:
— Что хотят?
– Аудиенцию просят. Говорят, мол, пришли к командиру.
Вероятно, и там что-то стряслось. Что за день…
— Ну, пришли — зови.
Надо отделаться от них поскорее. Мне сейчас вот точно не до них.
— Да, Государь, но… Они там не одни. Говорят, подарок командиру привели.
— Привели?
Похоже, что сегодняшний день меня таки доконает.
Адъютант кивает:
— Да, привели. Лошадей.
О, Господи! Я чуть не выматерился. Мне вот только лошадей не хватало! Тем более сейчас!
Выглянув в окно, я скривился, увидев делегацию. Вот за что мне это наказание?
– Евстратий! Неси…
– - Тут я, Государь. Несу!
Придется переодеваться. Мало мне забот было сегодня. Что за гадская у меня работа. Бросаю последний взгляд на разбитый бокал. А вот сейчас я бы тебя выпил. Не судьба. Не судьба…
И вот я уже спускаюсь по ступеням дома навстречу дюжине «диких». Те встретили меня не как обычно встречают Высочайшую Особу почтительные верноподданные, а криками восторга и приветственными поднятиями рук. Они бы и пальбу бы наверняка устроили по своему обыкновению, но генерал Климович никого не пропускал во внутренний круг безопасности с оружием. Кинжалы им, конечно, оставили, ибо будет это кровная обида.