192 избранные страницы
Шрифт:
– Где я? Что?..
– Успокойтесь, - сказал врач.
– Вы в Минске...
– В Минске?..
– Да. Вы в сильнейшем шоке пробежали несколько сот километров! Потом потеряли сознание...
– А где... где тот... страшный... он не берет... не берет...
Врачи переглянулись между собой. И самый пожилой из них, но еще вполне толковый, заметил:
– Он что-то хочет рассказать. Похоже, память возвращается...
...Звонок Президента Белоруссии раздался в Кремле ровно через час.
Уже спешно ставили на границе между
Уже мчались к злополучному посту десятки машин: начальство, врачи и, конечно, вездесущие газетчики и телерепортеры...
Один из них уже пытал командира подразделения, в котором служил несчастный лейтенант Гвоздев.
– Здесь, рядом со мной, - тараторил репортер, - собрались те, кто хорошо знал человека, стоявшего на посту... Честно говоря, после всего случившегося, язык не поворачивается назвать его офицером...
– И не называйте...
Командир, пунцовый от стыда, пытался говорить спокойно:
– Не называйте... Только что состоялось офицерское собрание нашего дивизиона. Мы осудили этот серьезный проступок и изгнали офицера, теперь уже бывшего, из наших рядов... Конечно, в чем-то тут и наша вина, недосмотрели... Но твердо заверяем всех, кто нас сейчас смотрит, - больше такого не повторится...
И командир жалко посмотрел на репортера - мол, хватит мучить-то...
Но репортер не знал жалости, он продолжал:
– Что значит "больше не повторится", "недосмотрели"... Как-то очень легко это у вас! Человек из-за него в сильнейшем шоке пробежал тыщу километров, пересек границу ближнего зарубежья, оказался в сумасшедшем доме, а вы - "недосмотрели"...
Командир затравленно смотрел в камеру:
– Ну как можно было предвидеть?.. Вы так говорите, как будто его кто специально учил не брать. Мы ж сами незаинтересованы... Раньше тормознешь кого - он уже несет. Сам дает, мы его не просим. Теперь сам не даст. Приходится намекать - а это уже вымогательство, статья. А у нас дети - всем сникерсов хочется... Ну кто мог знать? Еще вчера ничто не предвещало... Этот Гвоздев брал, как все... Даже больше...
– Так что ж случилось?
– Никто не знает, - сказал командир, - может, устал: он вторую смену подряд стоял...
– Вот так у нас всегда!
– сказал репортер.
– Сначала замучают человека лишней работой, нарядами, потом удивляются...
– Да он сам вторую смену просил ему дать! Говорил, что деньги нужны!..
Но репортер уже не слушал. Он делал глубокомысленное лицо и говорил в камеру:
– Так в чем же причина этого феномена? Мы сейчас попробуем побеседовать с профессором Ковалевым. Узнав о случившемся, он немедленно прибыл сюда, на шестьдесят пятый километр, и теперь пытается оказать первую помощь этому горе-постовому...
С этими словами репортер
– В чем причина?
– задумчиво повторил профессор Ковалев.
– Черт его знает, в чем причина... Мы никогда раньше с таким не сталкивались - первый случай и в нашей практике, и в истории ГАИ... Тут кто-то выдвинул версию, что он вообще...
Профессор запнулся, поняв, что сболтнул лишнее. Но репортер, почуяв сенсацию, не отставал:
– Что? Что - "вообще"?
– Ну, это так, пока только гипотеза... Возможно, что это пришелец из других миров, замаскированный под гаишника... Не знаю. Мы сейчас пробуем одну штуку...
– Какую штуку?
Профессор попросил врачей расступиться, и репортер увидел наконец "виновника торжества": бывший лейтенант Гвоздев сидел на носилках. Взгляд его был абсолютно бессмысленный... А от головы, облепленной какими-то датчиками, тянулись провода к переносному осциллографу. Девушка, по-видимому медсестра, крутила ручки прибора. Но на его экранчике была только ровная зеленая линия...
Профессор вынул из кармана пачку денег, разложил на несколько кучек...
Репортер, чувствуя, что присутствует при каком-то грандиозном научном эксперименте, спросил почтительным шепотом:
– Что вы будете делать?
– Искусственное давание, - ответил профессор.
– Рот в рот?
– Нет, рука в руку... А сейчас, извините...
Профессор повернулся к медсестре:
– Готовы?
Медсестра утвердительно кивнула и впилась взглядом в осциллограф.
– Приступаем, - сказал профессор и положил на ладонь гаишнику одну купюру.
– Даю десять...
– Десять не взял, линия ровная, - тотчас отозвалась сестра.
– Повышаю до сорока...
– Сорок не взял...
– Подхожу к пятидесяти...
– Пятьдесят не взял, линия ровная...
– Сто! Кладу сто!
– Вы ж его убьете, Иван Кузьмич!
– закричала сестра.
– Сразу такие дозы...
– Если и сто рублей не возьмет, лучше смерть, - решительно сказал Ковалев.
– Зачем ему жить таким калекой...
И он положил сотню на безжизненную ладонь милиционера... Ему показалось - неужели показалось?
– пальцы Гвоздева дернулись...
– На осциллограмме слабые зубцы! Иван Кузьмич, вы гений!..
– Триста!..
– Амплитуда зубцов растет!..
Профессор, медленно, боясь спугнуть удачу, взглянул на Гвоздева. Тот с интересом смотрел на деньги в руке, его пальцы, пока еще робко, но все-таки сжимали, сжимали деньги!..
– Триста взял!
– Пятьсот!
– Пятьсот взял нормально!
– Семьсот!
– Семьсот схватил, не отдает!..
– Тысяча!..
– Амплитуда максимальная, зашкаливает!..
Вздох облегчения прокатился по толпе.