1923

Иванов Олег Эдуардович

— В вашем списке «Друзей Тибета» мы нашли людей, которые в последнее время бывали в России. Самый серьезный из них — швед Свен Андерс Гедин, известный исследователь Тибета. В последнее время он активно курсирует между Стокгольмом, Москвой и Берлином. Так что он вполне тянет на организатора всего процесса.

— И кто же его у нас принимал? Бокий?

— Нет. Луначарский, Чичерин.

— Чичерин — Коля задумался. А что же спецотдел?

— Пока ничего не показывает на чекистов. Складывается впечатление, что это работа армейцев.

— Степан Терентьевич, давайте с самого начала. А то я ничего не понимаю.

— Хорошо. Дом мы проследили. Им, до 1921 года владели военные. Это первое. В 21 году они передали его одному из своих снабженческих подразделений,

и в итоге, он оказался в собственности «Нефтесиндиката». Нефтесиндикатом сейчас практически руководит Ломов. Ксенофонтов его знает, работали вместе в Иваново. Интереснейший мужик, я даже не знал, что такие у большевиков есть. Дипломированный юрист, участник полярных экспедиций. Он до последнего в Сибири сидел, сейчас вытащили в Москву и бросили на топливо. Переговорили мы с ним. Он про это здание ни сном ни духом. Стали разбираться — военные снабженцы по топливной отрасли — у них с «Нефтесиндикатом» общая структура.

Про Ломова Николай слышал. Так как в коммерции пытался заниматься нефтью, то знал, что в годы Гражданской войны он заведовал топливной политикой. То, что его снова бросили на нефть подтверждает готовность Троцкого к войне. Если он планирует дойти до Берлина и Парижа, то снабжение наступающих армий — самый сложный вопрос. А в Германии нефти как известно нет. Значит надо организовать доставку из России. Вот и вызвали из Сибири Ломова-Оппокова.

— Дальше лучше. — продолжал тем временем Аршинов. — Когда стали осматривать тела, ничего не можем понять. Но потом разобрались — убитые оказались не русскими. Это жители Средней Азии — так определили эксперты. И скорее всего таджики. Мы с Сушиным нашли одного профессора, он в восточных делах вполне понимает. Дальше, Ваши китайцы разобрались в ритуале и сказали, что вызывали бога войны и разрушения. Я думаю, чисто религиозную сторону они сами Вам расскажут, если спросите. Но мы специально уточняли — это бог битв с иноземцами. Для разбирательства внутри страны есть специальный бог власти, и к нему обращаются совсем по другому. И наконец самое главное. Позавчера нам удалось узнать, что убитые в доме охранники до этого служили Красной Армии, в одном из управлений Штаба РККА. Так что получается весьма интересная картина.

— Значит это армейцы балуются такими извращениями. Ничего не скажешь, люди они решительные, по военному тупые. Если надо для победы они и больше народу зарежут. Ладно, тут надо думать. А в Берлин зачем?

— В Берлин я профессора — эксперта и китайцев привёз.

Нить рассуждений, едва сформировавшаяся у Николая была тут же утеряна. Он опять ничего не понимал.

— Зачем? На экскурсию, что-ли?

— Нет, хохотнул Аршинов — дело в том, что как говорят китайцы, для того, чтобы был достигнут нужный эффект, надо в месте будущего действия бога разрушения принести в жертву членов того же рода, что и в Москве. Это обряд такой.

Николай глубоко вздохнул. Весь этот бред каменного века с человеческими жертвоприношениями начинал разрастаться как снежный ком. Началось всё это где-то в Тибете, теперь пришло в Москву, а сейчас уже в Берлине. Это же хуже СПИДА. Чёрт, а куда христианство смотрит. Если те боги реальность, то что же наш Бог молчит. Он же ещё в Ветхом завете сказал, что надо жертву людьми заменить на барана.

— Степан Терентьевич, а Вы в церковь не ходили? Не говорили со священниками?

— Эту задачу взяло на себя руководство. А наше дело маленькое. Как у таксы. Копать, хватать и тянуть на хозяйский суд.

Коля хмыкнул. Позиция Аршинова обещала ему долгую и счастливую жизнь. Хотя наверху всякое случается. Сегодня ты в фаворе, а завтра в расстрельном подвале.

— Степан, а ты не жалеешь, что со мной встретился?

— Ну, это конечно всё не просто, но поинтереснее, чем уголовников гонять. И опять же, я в Берлине с 1909 года не был. Мне тогда медаль давали — мы шайку поляков фальшивомонетчиков вскрыли.

— Ладно, вернёмся к делам. Это что же получается. Бедных таджиков тащат сначала в Москву, потом разделяют, часть убивают на месте, а оставшихся тайком

везут через пол-Европы в Берлин? За что им честь такая?

— А Вы попробуйте, такую семью в России найти. Это же человек сорок. Да изъять так, чтобы никто не заметил и искать не начал. Вот поэтому и взяли военные какой-нибудь кишлак где-то в горах. Кто там в чём разбираться будет. Был кишлак и нету.

— И что, жертвы то уже приносили?

— Здешние и наши китайцы говорят, что нет. По звёздам вроде как завтра должны.

— Ну и что мы будем делать?

Телохранитель обернулся с переднего сидения и на русском языке сказал, тщательно выговаривая слова.

— Мы постараемся не допустить.

Глава 18

Лемберт встречал их в компании нескольких человек, в которых даже неопытный Николай сразу узнал типичного прусского офицера. Линь и его берлинский представитель, Герхард и господин из полиции, с которым они ездили в физико-технический. До Коли неожиданно дошло, что Московский физико-технический институт был наверное скалькирован с берлинского.

Почти без приветствий и лирических отступлении про погоду они пошли совещаться. Кратко поинтересовавшись у Николая о ходе переговоров с французами, хозяин сказал, что с англичанами контакт был и они поняли важность вопроса. Надо подождать день — два и результат будет.

— К сожалению, мы сейчас должны оторваться от этих вопросов — с неудовольствием сказал он. Я протестант и верю в бога. Но в последнее время у меня создаётся впечатление, что весь мир сошёл с ума. Все оставили реальные занятия и хотят заниматься чем угодно, кроме дела. Поэтому я предоставлю слово нашему другу Фрицу. Он расскажет нашим русским коллегам предысторию вопроса.

Герхард встал из-за стола и пошёл к небольшой кафедре, наверное специально принесённой в эту комнату.

— Я говорил с господином Хаусхофером. Он крупнейший теоретик геополитической науки, основой которой является любимая мною идея союза континентальных держав. Одновременно с этим он увлекается изучением загадочных тайн Азии, в частности Тибета. По его просьбе Свен Гедин, известный исследователь Азии неоднократно в последнее время бывал в Германии и выступал с докладами перед людьми, изучающих религии Востока. На одной из своих лекций он цитировал древние книги, описывающие кровавые ритуалы добуддистских культов в Тибете. У нас было мало времени на выяснение, но судя по тем записям, которые удалось собрать, это очень похоже на те ужасы, которые Вы видели под Москвой. Создаётся впечатление, что здесь, в Германии, нашлись весьма решительные люди, которые захотели использовать эти знания для исправления тяжёлого положения, в котором оказалась наша страна. То, что в действие ритуала оказалась вовлечена Россия легко объясняется основным тезисом геополитики. Похоже, что они вышли на представителей Вашей страны и завлекли их этой идеей. А дальше уже русская сторона начала её конкретную реализацию.

— Я понимаю, что достаточно легко установить круг и личности этих людей — вмешался Аршинов. Надя перевела, и на его вопрос отреагировал полицейский.

— Эти люди установлены. Мы ждём сигнала о начале практических действий.

— А что думает господин Линь? — спросил Николай у китайцев, бесстрастно сидящих за столом.

— Мы считаем, что надо немедленно начинать и готовы дать своих людей, готовых убивать. Промедление может быть опасным.

Решение о проведении акции принял Лемберт. Коля так и не понял, какую роль он играет в стране, но то, что он уважаемый человек было видно по реакции немецких участников совещания. Николай не поехал на задержание и допросы — несмотря на бурное развитие событий вкус к этим делам у него как-то не проявился. Хозяин гостеприимно предложил ему комнату, и Коля с благодарностью решил воспользоваться возможностью поспать — делать это в Париже было весьма затруднительно. Чёрт возьми, жаль, что мне не двадцать, ностальгически подумал он, вытягиваясь на кровати. Надежда уехала переводить Аршинову, поэтому можно было выспаться, чем он и занялся.