Шрифт:
Дж.Слейдек
1935 год н.э.
Представьте себе, если сможете, 1875 год и изобретателя, низко склонившегося над верстаком в мастерской по ремонту велосипедов. Ему то и дело застят глаза длинные волосы, он раздраженно отбрасывает их в сторону и, прикусив губу от усердия, работает гаечным ключом, зажатым мускулистой рукой. Временами он делает передышку, чтобы отхлебнуть глоток-другой холодного лимонада, который принесла ему старушка-мать, - отхлебнуть, а потом окинуть взглядом портрет Сэма Франклина на чистой дощатой стене. "Кто рано ложится и рано встает, здоровье, богатство и
Таким изобретателем и был Эмиль Харт. Жил он со своей матерью, вдовой, в маленьком домике, расположенном в штате Кайова. Их скромное жилище ничем особым не отличалось от других, если не считать огромной закладной, которую бедная вдова со временем надеялась погасить. Для этого она вязала красивые антимакмилансы (кружевные салфетки для спинок кресел и диванов, предохраняющие от масла "Мак-Милан", которым в те времена люди смазывали себе волосы) и продавала павлиньи яйца. Эмиль же зарабатывал на хлеб починкой велосипедов и продажей газеты "Фрайди ивнинг пост" (основанной самим Сэмом Франклином). И, кроме того, он знал, что судьба уготовила ему завидную долю - стать изобретателем машины времени!
Как-то раз в его мастерскую зашел местный бонвиван и задира Фентон Морбис. Увидев большую машину, занявшую всю мастерскую, он присвистнул от удивления.
– Что это ты делаешь?
– спросил он Эмиля.
– Подравниваю кусочек слюды, - кратко ответил Эмиль, откидывая волосы со лба: у него не было времени на пустую болтовню с Морбисом.
– Я спрашиваю, что это за машину ты собираешь?
– сказал Морбис, стащив с брюк велосипедные зажимы и небрежно бросив их в угол. Они были изготовлены из настоящего, дорогостоящего алюминия, потому что Морбис был человек состоятельный. Эмиль вздохнул.
– Я собираю экстраполятор времени, который даст мне возможность отправиться в будущее, - ответил он.
Бонвиван расхохотался ему прямо в лицо.
– Какая чушь!
– заявил он.
– Да разве можно поехать в будущее?
Эмиль, хитро усмехнувшись, продолжал работать. Подравняв слюду, он приладил ее к прибору какой-то странной конструкции и подвел две проволочки к телеграфному ключу.
У Морбиса от гнева раздулись крылья широкого седлообразного носа. Он не привык, чтобы его третировали.
– Чепуха!
– вновь повторил он.
– Даже если эта штука действует, ты все равно на ней не заработаешь даже на корм своим павлинам, уж не говоря об уплате по закладной, когда мой папан подаст на вас в суд за просрочку платежей.
– В суд?!
– воскликнул юный изобретатель, бледнея.
– А ты что думал? Готовьте сотнягу к следующему понедельнику, понял?
– сказал Морбис с усмешкой.
– Вон вымой мой велосипед, получишь целый доллар. Вымой как следует. Я еду сегодня на пикник вместе с мисс Мод Пид.
При этом известии Эмиль отшатнулся, словно от удара, и побледнел еще больше.
– Знаю, знаю. Ты тоже неровно дышишь к ней, - ухмыльнулся бонвиван.
– Только ей не хочется тратить время на всяких сумасшедших, которые изобретают
По мере того как с лица Эмиля сбегал румянец, а лицо его соперника багровело, в голове несчастного изобретателя вертелся один неотвязный вопрос: по чьей прихоти им выпал такой странный жребий - обоим стать искателями руки прекрасной Мод Пид? Готовый разрыдаться, он еще раз взглянул на Сэма Франклина, и, видимо, простые черты и слезящиеся глаза этого великого человека придали ему силы. Какое бы принять решение, гениально простое, как колумбово яйцо? Остаться и вырвать Мод из рук Фентона Морбиса? Или же уехать в светлое завтра и там искать свое счастье?
В считанные секунды он принял решение. Он поедет в будущее! В 1935 год нашей эры - ту землю обетованную, которая, по всем данным, там будет. Он бы стал упиваться его чудесами: летающими машинами, мостом через Ла-Манш, бессмертием, достигнутым с помощью гипноза, электрическими пушками. Землей, где царит мир, а солнце никогда не заходит на флаге Соединенных Штатов Колумбии!
– Ну что, ты так и будешь стоять словно пень, вылупивши глаза на этого старикашку, или начнешь мыть мою машину?
– спросил Морбис.
– Ни за что! Можешь хоть сейчас забрать мое имущество, - ответил Эмиль и, подняв сжатые кулаки, добавил: - Катись к своей Мод Пид. И передай ей... передай, что...
Руки его опустились, голова бессильно склонилась на грудь, а непокорная прядь волос упала на глаза. Прямо вылитый молодой Абнер Линкольн, подумал Морбис.
– ...передай ей...
– уже спокойно сказал юноша, - что победил достойнейший. Желаю вам обоим с-счастья!
И, еле сдержав рыдания, он отвернулся.
Морбис был так удивлен этой внезапной вспышкой гнева, что ничего не мог сказать в ответ. Он повернулся и вышел из мастерской.
Эмиль понимал, что поступает правильно. Не жалея ни о чем, он набил карманы сладким печеньем, приготовленным его заботливой маменькой, отхлебнул последний раз лимонаду и крутанул педаль, сцепленную с большим генератором, питавшим его машину времени. На щитке управления имелся специальный счетчик времени, и когда его стрелка придвинулась к 1935 году, юноша нажал на телеграфный ключ.
– Вот он, 1935 год!
– воскликнул изобретатель, озираясь по сторонам.
Его мастерская почти не изменилась, хотя, огражденная с четырех сторон алыми бархатными канатами, она теперь стала напоминать музей.
– Эй ты, ну-ка марш отсюда!
– закричал на него какой-то человек в униформе и, схватив за руку, стащил его с машины времени.
– Ты что, не знаешь, что трогать руками музейные экспонаты запрещено?!
И не успел сбитый с толку изобретатель сказать хоть слово в свое оправдание, как обнаружил, что стоит на улице и глазеет на медную дощечку, на которой было написано: "Исторический музей Эмиля Харта". "Ого, уже исторический! Вот тебе и на!" С минуту он стоял, упиваясь собственной славой, а затем быстро зашагал к центральной улице города, торопясь взглянуть на те перемены, которые принесло с собой время. Он заметил, что на мостовой было какое-то твердое покрытие и нигде не было даже намека на навоз!