1937. Большая чистка. НКВД против ЧК

Папчинский Александр

Между сентябрем 1936 и январем 1938 года УНКВД по Ленинградской области было арестовано около сорока специалистов ОТБ. Не избежали этой участи и его руководители: 8 сентября 1937 года был арестован В.И. Бекаури, а 20 сентября — его заместитель Я.Я. Петерсон.

К арестованному Петерсону Заковский не испытывал ни сочувствия как к старому члену партии, ни естественной симпатии как к земляку, ни уважения как к бывшему коллеге по чекистскому ведомству. Наоборот, словно в издевку, кроме «шпионажа и вредительства» по линии ОТБ, Петерсона обвинили еще и в «участии в фашистской латышской организации»…

Тем временем приближались ноябрьские праздники, готовились к выборам депутатов Верховного Совета СССР 1-го созыва. Одним из депутатов от Ленинградской области был избран комиссар госбезопасности 1-го ранга начальник УНКВД Л.М. Заковский. Теперь пропуск в Кремль на сессии Верховного Совета СССР ему выписывал бывший

сослуживец, старший майор госбезопасности Ф.В. Рогов, с сентября ставший комендантом Московского Кремля. Не отставали от Рогова и другие: А.К. Залпетер был уже начальником 2-го (Оперативного) отдела, Н.Г. Николаев-Журид — начальником 5-го (Особого) отдела ГУГБ, М.А. Волков-Вайнер — начальником 6-го (Транспортного) отдела НКВД СССР… «Под крылом» у Заковского в Ленинграде еще оставались В.Н. Гарин, Н.Е. Шапиро-Дайховский да еще Н.А. Фидельман, ревностно охранявший жизнь А.А. Жданова в должности начальника 1-го отдела УГБ УНКВД ЛО. Возможно, Заковский сам чувствовал, что засиделся в Ленинграде, уже пора бы перебраться в Москву, в центральный аппарат — заслуг у него было достаточно…

Тем более что успехи Заковского по борьбе с «врагами народа» были высоко оценены на совещании руководящего состава НКВД СССР, состоявшемся 24 января 1938 года в Москве. Леонид Михайлович активно делился со своими коллегами «наработками» по разгрому контрреволюционных организаций в Ленинграде и области. Так, после окончания следствия по какому-нибудь крупному делу ленинградские чекисты обязательно оставляли некоторых ее участников в живых, чтобы они могли изобличить новых арестантов. Именно отсюда, по словам Заковского и «…быстрый ход следствия, и быстрый разгром организаций. Поэтому у нас был большой процент сознавшихся» [108] .

108

Там же. С. 349.

В результате по словам Заковского в Ленинграде не осталось ни одного крупного завода, где не были бы выявлены немецкие, польские и латвийские диверсионные или шпионские группы, как действующие, так и законсервированные на случай войны [109] . Прямо перед совещанием (20 января 1938 года) был оглашен приказ Ежова. Заковский был назначен начальником УНКВД по Московской области, а спустя девять дней по совместительству стал и заместителем наркома внутренних дел СССР. В столицу он прибыл в одиночестве — ни Гарина, ни Шапиро-Дайховского, никого из ленинградских сотрудников забрать с собой не удалось.

109

Неизвестная Россия. XX век. Выпуск 3. М., 1993. С. 137.

Лишь почти через два месяца (28 марта 1938 года) на работу в центральный аппарат НКВД перебрался Н.Е. Шапиро-Дайховский, ставший заместителем начальника 2-го Управления (Особые отделы) НКВД СССР. В этот же день приказом Ежова его непосредственным руководителем, начальником 2-го Управления НКВД был назначен Заковский (сохранивший при этом все ранее занимаемые должности).

В Москве Заковский пробыл всего четыре месяца (январь — апрель), но оставил о себе крепкую память. К началу 1938 года значительная часть московской партийно-советской номенклатуры была буквально выкошена органами НКВД. Были репрессированы фактически все секретари МК и МГК партии (из 38 секретарей МК и МГК, работавших в 1935–1937 гг., избежали репрессий лишь трое), большинство секретарей райкомов и горкомов ВКП(б) (136 из 146), многие руководящие советские, профсоюзные, хозяйственные, комсомольские руководители, специалисты, деятели науки и культуры [110] .

110

ОРАФ УФСБ по г. Москве и Московской области. Архивное следственное дело № П — 60 582 на Формайстера А.Р. Л. 234.

И, тем не менее, Заковский сумел развить на новом месте работы активнейшую деятельность. Комиссар госбезопасности 1-го ранга С.Ф. Реденс из рассказов своих московских друзей-чекистов узнал, что «Заковский… за два месяца арестовал двенадцать с половиной тысяч человек, причем аресты проводились по телефонной книжке, лишь бы фамилия была похожа на польскую, латышскую, болгарскую и т. д.».

Если Реденс свидетельствовал с чужих слов, то начальник 5-го отделения 3-го отдела (КРО) УГБ УНКВД по Московской области А.О. Постель сам участвовал в этих операциях: «…с прибытием Заковского массовые аресты так называемой латышской

организации, которые заранее определялись по контрольным цифрам на арест каждому отделу на каждый месяц в количестве тысячи — тысячи двести человек, превратились в буквальную охоту за латышами и уничтожение взрослой части мужского латышского населения Москвы, так доходили до разыскивания латышей по прописным листкам в милиции» [111] .

111

Там же. Л. 234.

Установки Заковского «бить морды при первом допросе», брать короткие показания на пару страниц об участии в организации, и на новых людей, и личные примеры его в Таганской тюрьме как нужно допрашивать — вызвали массовое, почти поголовное избиение арестованных, дающих показания не только на себя, но и на своих знакомых, близких, сослуживцев и даже родственников…» [112] . В Москве аресты проводились в Латышском театре, Латышском клубе, в культурно-просветительном обществе «Прометей», в редакциях латышских газет и журналов, в секциях бывших латышских красных стрелков, просто бойцов латышских дивизий Красной Армии Советской Латвии 1918–1919 годов.

112

Ватлин Л.Ю. Огонь по своим, http://www.martyr.ru/content/view/.

Так, ознакомившись с оперативными материалами по «контрреволюционной латышско-польской организации в московской милиции» новый начальник УНКВД дал следующее распоряжение: «1. Эту шваль в милиции нужно разгромить. 2. Список передать в отделения, где ведется следствие, с тем, чтобы по этому списку допрашивать арестованных. 3. Следствие форсировать» [113] .

Казалось, еще немного, и в погоне «за цифрой» начальник УНКВД припомнит свое латышское происхождение и подпишет ордер на арест самого себя.

113

:116:

Уже после ареста Заковского многие его московские подчиненные стали писать рапорта на бывшего начальника УНКВД, стремясь тем самым обезопасить себя от ареста. Вот что написал в своем рапорте старший лейтенант ГБ И.Я. Ильин: «Арестовывать разрешалось кого угодно и сколько угодно, в существо следственного дела руководство не смотрело, а ставилась одна задача — ни одного не сознавшегося. Малейшее отступление или невыполнение «лимита» несли за собой соответствующее внушение… Выработанная в Управлении система отчетности и рапортов о проделанной за сутки оперативно-следственной работе вызывала нездоровые методы соревнования по количеству арестов и полученных признаний. Руководством ставилась задача догнать Ленинград (где уже в полную силу развернулся новый начальник УНКВД М.И. Литвин. — Прим. авт.), т. е. давать по Московскому управлению не меньше 200 признаний за сутки. Отсюда вытекала необходимость производства большого количества непродуманных арестов, арестовывались латыши, немцы, поляки, в результате арестованные оказывались русскими или евреями» [114] . Для сбора информации «о людской базе иностранных разведок» предлагалось «…ходить по домоуправлениям г. Москвы и по домовым книгам выписывать жильцов с иностранными фамилиями, выписывать их анкетные данные из домовой книги» [115] .

114

Бутовский полигон. 1937–1938 гг. Книга памяти жертв политических репрессий. Выпуск 3. М» 1999. С. 29. [

115

Там же. С. 348.

В дальнейшем все эти материалы сдавались секретарям оперативных отделов УГБ управления, которые вместе с более грамотными сотрудниками составляли короткие справки, где и указывалось в пользу какого государства эти люди занимались шпионажем. Как свидетельствовал бывший сотрудник ОО ГУГБ НКВД Московского ВО П.Н. Тихачев, если «фамилия была немецкая, то это лицо занималось шпионажем в пользу Германии, если фамилия польского происхождения, то писали, что это польский шпион» [116] .

116

Там же. С. 348.