1937. Большая чистка. НКВД против ЧК
Шрифт:
20 сентября 1910 года в Челябинске состоялся суд над участниками кровавых событий в Миассе. В итоге: семерых подсудимых (в том числе и Ермолаева) приговорили к смертной казни через повешение, еще пятерых осудили на 15 лет каторжных работ, остальных подсудимых (а это семь человек) оправдали. 16 октября 1910 года все приговоренные к повешению были помилованы, смертную казнь им заменили вечной каторгой [387] . Свой срок Ермолаев отбывал в Александровской каторжной тюрьме, а после освобождения в феврале 1917 года уехал на родину в Уфу. Здесь он и начал свою карьеру в органах госбезопасности. К апрелю 1925 года Ермолаев возглавлял Всебашкирский отдел ОГПУ. В декабре 1926 года его откомандировали в Москву, откуда направили на работу в Дагестан.
387
Рябухин Е. Большевистская организация Урала в борьбе за нелегальную партию пролетариата и упрочнения
На Северном Кавказе Ермолаев проработал чуть более года. Причины его отъезда неясны: может, не сработался с «северокавказцами», а может, подвело здоровье. Возможно, дагестанский климат плохо повлиял на него, обострились болезни, заработанные чекистом на каторге. В мае 1928 года Ермолаев покинул Махачкалу и перебрался в Орел, где возглавил работу местного окружного отдела ОГПУ.
Еще одним чекистом из команды Евдокимова прошедшим анархистские «боевки» и тюремные университеты царского режима оказался начальник Кубанского окружного отдела ОГПУ Н.Ф. Еремин. В 1908 году за участие в боевой группе анархистов-коммунистов 17-летний Еремин был арестован полицией и два года просидел в тюрьме. В 1910 году его судьбу решил Кавказский военный окружной суд. Приговор — каторжные работы с заменой (по малолетству) на пять с половиной лет тюремного заключения и «…с лишением всех прав состояния и без учета предварительного заключения до суда». Освободился Еремин лишь в 1915 году. С 1919 года он на чекистской работе, в 1924 году возглавил работу Кубанского окротдела ОГПУ. Уже через четыре года Евдокимов назначает его своим заместителем и начальником Секретно-оперативного управления ПП ОГПУ. В 1929 году Еремин вместе с другими членами команды «северокавказцев» убывает в Москву.
Исследователи, кто в той или иной мере касался вопроса формирования «северокавказской» группы чекистов, отмечали одну особенность. Процесс создания команды Евдокимова происходил вопреки существующим партийным принципам, когда во главу ставили правильное социальное происхождение и членство в партии. Здесь же учитывались в основном профессиональные качества и личная верность «батьке-атаману». И именно в такой последовательности: первое — профессионализм, второе — личная преданность. Все остальное учитывалось в последнюю очередь, а по сути, не учитывалось вовсе. Кстати, аналогичные принципы формирования «команды» использовал и Лаврентий Берия. Возможно, именно это и позволило ему, как и «евдокимовцам», взобраться на чекистский олимп.
Самый ответственный участок работы в полпредстве Евдокимов поручил одному из самых верных соратников — Ф.Т. Фомину. Последний так напишет в своих «Записках старого чекиста» о тех дополнительных функциях, которые доверил ему полпред ОГПУ: «В 1924–1925 годах я работал начальником Терского окружного отдела ОГПУ. По согласованию с Ф.Э. Дзержинским Северо-Кавказский крайком партии возложил на меня охрану членов ЦК партии и правительства, приезжавших на Кавказские Минеральные Воды».
В пределах Терского округа располагался государственный курорт — Кавказские Минеральные Воды, подчиненный непосредственно Главному курортному управлению Наркомата здравоохранения СССР. В него входили лечебные группы Пятигорска, Ессентуков, Кисловодска, Железногорска и Кумагорска [388] . Среди высокопоставленных отдыхающих, которых довелось «опекать» Фомину, были Ф.Э. Дзержинский, В.Р. Менжинский, Н.К. Крупская, Л.Д. Троцкий, Л.Б. Каменев, В.В. Куйбышев, Г.Е. Зиновьев, А.И.Микоян и другие. Из тех, кто помогал в организации отдыха тогдашней партийно-советской элиты, Фомин упоминает директора Кавказских Минеральных Вод С.А. Мамушина. Это тот самый начальник Санитарного отдела УНКВД Ленинградской области Мамушин, который вместе с Фоминым служил в Ленинграде и 1 декабря 1934 года пытался оказать медицинскую помощь убитому С.М. Кирову.
388
Весь СССР. Экономический, финансовый, политический и административный справочник. М., Л. 1926. С. 851.
Крым еще не стал местом правительственных дач, тогдашнему руководству было как-то не с руки ехать на отдых в царские и великокняжеские дворцы. В 20-е годы руководство страны стремилось проводить свой отдых на Северном Кавказе. Еще одним местом в крае, где любила бывать партийно-советская элита, стала так называемая Кавказская Ривьера — Сочи, Мацеста и Геленджик. Сочи с его пальмами и другой субтропической растительностью (прекрасный летний, осенний и зимний курорт) особо полюбился Сталину. На Мацестинских серных источниках и в селении Хоста (Черноморский округ) часто отдыхали высокопоставленные сотрудники ОГПУ. Таким образом, Евдокимов и его чекисты стали как бы монополистами по внеслужебному общению и обслуживанию сильных мира сего. Ведь две главные курортные зоны страны — Черноморское побережье Кавказа и Кавказские Минеральные Воды входили в зону ответственности полпреда ОГПУ СКК.
Так что напрасно беглый чекист А. Орлов (Л. Фельдбин) говорит о том, что «…несколько лет подряд Сталин брал с собой Евдокимова в отпуск». Сталин сам приезжал к Евдокимову на Северный Кавказ для отдыха в Сочи. И нет ничего странного в том, что они
В своих мемуарах Фомин не упомянул своего помощника по «оздоровлению» сановных курортников — заместителя начальника Терского окротдела ОГПУ И.Я. Дагина. Израиль Яковлевич Дагин сменил Фомина в качестве гостеприимного хозяина курортной зоны и пять лет с 1926 по 1931 год охранял покой советского руководства. Он работал вместе с Евдокимовым еще с Украины, и между ними сложились очень тесные отношения. Как отмечал А.И. Кауль, Дагин был неразлучен с Евдокимовым, для него полпред являлся самым непререкаемым авторитетом и близким другом [389] . Ефим Георгиевич же видел в Дагине любимого и ближайшего ученика, всегда выдвигал и продвигал его по карьерной лестнице. В 1937–1938 гг. Дагин возглавлял в Москве охрану партийно-советского руководства страны.
389
ОРАФ УФСБ по Ставропольскому краю. Архивное следственное дело № 13144 на Кауля А.И. Л.
После окончания операций по разоружению Чечни и Дагестана в крае наступило некоторое успокоение. Пользуясь этой передышкой, Евдокимов, который по должности уже входил в номенклатуру ЦК ВКП(б), решает дополнить свое политическое положение соответствующим образованием — поступает на курсы Социалистической академии в Москве. Вероятно, на этом настояло партийное руководство края, выпустив постановление «О теоретической подготовке партактива», в котором многим партийцам рекомендовалось заменить «верхоглядство, дилетантство… деловым серьезным изучением теории Маркса-Ленина» [390] . Одновременно с ним в 1926 году потянулись на учебу в Москву и его ближайшие сотрудники: М.П. Фриновский и Ф.Т. Фомин стали слушателями курсов Военной академии Генштаба РККА, секретарь ПП ОГПУ П.С. Долгопятов и командир-военком 5-го Донского полка войск ОГПУ В.В. Осокин были зачислены в Высшую пограничную школу ОГПУ СССР.
390
Очерки истории Краснодарской организации КПСС. 2-е изд. Краснодар, 1976. С. 105.
Лично для Евдокимова его учеба в столице закончилась неожиданно и самым неприятным образом, о чем свидетельствует Ф.Т. Фомин в своих воспоминаниях: «Когда Вячеслав Рудольфович уже был председателем ОГПУ, сменив на этом посту Ф.Э. Дзержинского, из Ростова прибыли телеграмма с сообщением, что группа кубанских казаков в парадном обмундировании с трехцветным царским флагом и трубачами выехала встречать своего бывшего наказного атамана генерала Улагая, который должен был поднять восстание на Кубани. В телеграмме сообщалось, что казаки были оцеплены дивизионом войск ОГПУ и арестованы. Ознакомившись с содержанием телеграммы, Вячеслав Рудольфович немедленно вызвал к себе начальника ОГПУ Северо-Кавказского края, находившегося в то время на учебе в Москве. Он при мне дал ему прочесть телеграмму и приказал немедленно выехать на Кубань. «Я не верю в это дело, — сказал Вячеслав Рудольфович, немало обескуражив этим начальника ОГПУ края. — Прошу вас разобраться всесторонне и объективно. Скорее всего, казаков придется освободить, а виновных наказать». Как предполагал Вячеслав Рудольфович, так и оказалось на самом деле» [391] .
391
Фомин Ф.Т. Записки старого чекиста. 2-е изд. М., 1964. С. 215.
Обескураженный Евдокимов вернулся в Ростов-на-Дону и быстро нашел виновного в данной «липе», им оказался начальник Секретного отдела (СО) ПП ОГПУ по СКК П.В. Володзько, если бы дело не приобрело такой огласки, его можно было бы замять, но Москва настойчиво требовала наказания виновных… В ноябре 1926 года Володзько был с позором отстранен от должности и с понижением направлен в Смоленский губотдел ОГПУ. Четыре года, пока дело не забылось, он числился в «проштрафившихся» и лишь в конце 1930 года получил более-менее ответственную должность в ПП ОГПУ по Казахстану, «под крылом» у С.Н. Миронова-Короля [392] . Такого рода инциденты к концу 20-х годов сильно испортили отношения между Евдокимовым, с одной стороны, и Менжинским и Ягодой, с другой.
392
Архив Комитета Национальной безопасности Республики Казахстан. Архивное личное дело на Володзько П.В. (копия послужного списка П.В. Володзько в архиве автора).
1928 год стал переломным для советского государства, начался масштабный отход от принципов новой экономической политики, был взят курс на форсированное строительство социализма в стране. На это же время приходится и временный спад производства, совпавший с продовольственным, финансовым и товарным кризисом. Виновных в возникших проблемах стали искать не среди партийно-советского и хозяйственного руководства страны, а среди представителей «враждебных классов», главным образом из числа старых инженеров, начавших работать еще во времена «проклятого самодержавия».