1941. Друид. Второй шанс
Шрифт:
Среди валявшихся в беспорядке огромных кастрюль подобрал кем-то забытую винтовку с парой патрон. Теперь осталось лишь выбраться из горящего госпиталя и добраться до леса, а там можно было и подумать.
Гвен осторожно высунул голову на улицу, чтобы осмотреться. Дверь была снесена взрывом и заброшена за околицу.
— Хальт! — и его прямо в лоб уперся обжигающе горячий ствол немецкого карабина. Похоже, его хозяин только что стрелял, и не раз. — Стой, Иван! Стать ноги!
Сверху вниз на друида глядел хмурый немец, тыкавший в него своим карабином. Выглядел он довольно странно, если не сказать
— Бистро, бистро, Иван! — движением карабина немец показал, что нужно встать. — Буду пуф-пуф! — он надул обмороженный красные щеки, издав нечто похожее на выстрел. — О, майн гот! — и тут он разглядел знаки различия на шинели Гвена. Несколько мгновений удивленно разглядывал три красные шпалы на вороте шинели. Похоже, был немного знаком с советскими знаками отличия. — Оберст! Доннерветтер! Дас ист оберст!
Точно узнал, скрипнул зубами парень.
— Оберст!
Повторив это еще раз, немец размахнулся и припечатал Гвена в лицо прикладом. Парень простонал и осел на снег.
…В госпитале лишь немногим повезло так, как ему. Тех, кто уцелел после штурма, немцы быстро рассортировали на ценных пленников и остальных. Последних, куда вошла большая часть раненных и персонала, просто вывели к полуразрушенной стене и расстреляли.
Оставшихся в живых — примерно десяток бойцов из высшего комсостава и трех молоденьких медсестер — затолкали в грузовик, который сразу же рванул догонять передовые части. Немцы спешили вырваться из советского тыла и добраться до своих. Вот-вот их должны были обнаружить советские поисковые групп и взять их в клещи.
Поэтому остатки потрепанной дивизии рвались на запад. Без сожаления бросали технику, у которой кончилось горючее. Отцепляли орудия, чтобы вывезти солдат. Из неисправных танков или броневиков сливали горючее, чтобы заправить оставшиеся на ходу грузовики. Благодаря этому, а также промерзшей грунтовке, они смогли добраться до своих.
Там уже части 14-ой дивизии отправились на пополнение, а пленники — в один из окружных лагерей…
Первое, что Гвен увидел, когда очнулся, был тонкий лучик солнца, пробивавшийся через соломенную крышу. Словно яркая серебристая спица, он протянулся от самого венца и до бревенчатой стены.
— Черт, как же больно… — тихо простонал парень, с трудом шевеля челюстью. Хоть удар прикладом и пришелся по касательной по щеке, но боль все равно была невыносимой.
Рядом раздался шорох, и перед ним возникло смуглое лицо молодого парня. Черные, как смол волосы, в которых застыли соломинки. Но с горбинкой.
— О, очнулся! — голос у незнакомца был грубый, охрипший, похоже, простуженный. — Думал, тебе уже каюк. Лицо вон как опухло, — он наклонился ниже, стали заметны небольшие пушки на петлицах парня. Из артиллеристов, значит. — Слушай, а ты ведь не полковник. Специально что ли полковничью шинель на себя натянул? — понимающе усмехнулся он. — Давай знакомиться. Яков, — он протянул руку. — Джугашвили…
Глава 13
Волоколамское шоссе. Бывшие позиции 1075-го
Бойцы из рембата облепили очередной немецкий танк, застывший почти на линии траншей. Готовили почти неповрежденную технику к эвакуации. Ее немного «подшаманить», и можно ставить в строй, чтобы идти в бой, но уже на нашей стороне.
Лазая по броне, бойцы то и дело замирали и с любопытством посматривали в сторону. Там в паре десятком шагов от них уже больше часа разворачивалось странное действо — почти два взвода особой группы НКВД что-то искали в окопах. Их фигуры едва по земле не распластались, прочесывая метр за метром. Все найденное тут же складывали в специальные мешки с печатями, которые уносились под охраной в бронеавтомобиль.
Обо всем этом никто ничего не знал. Лишь слухи гуляли, один чуднее другого. Одни болтали, что это репортеры работали на месте подвига 28-и панфиловцев. Мол, книгу о подвиге героев собираются писать. Вторые рассказывали, что тут проходили испытания нового сверхоружия, которым, собственно, и подбили эту сотню с лишним танков. Третьи, вообще, полную дурь несли про какого-то таинственного колдуна, что всех немцев побил. Словом, бойцам из рембата было о чем поговорить, пока технику к езде готовили.
—…Говорю же, колдун это был. Ослепли что ли? Видите, танки целехонькие?! — с жаром доказывал свое рыжий механик в грязном комбезе. Когда не хватало слов, начинал руками махать, чтобы товарищей убедить. — Кое-где только краска облупилась. В баках бензина полно и снаряды к стрельбе готовы. Эти сволочи даже пострелять толком не успели…
— Что вы его слушаете, хлопцы?! Михайло же известное трепло! — на броню лихо взобрался другой механик и громко заржал. На лице такую мину изобразил, что всем стало ясно его отношение к рыжему бойцу. — Какой к черту колдун?! Где, откуда? Я же говорил вам, что здесь новое оружие испытывали! Это были особые газы, от которых мехводы сразу же засыпали. Здоровенные баллоны на грузовиках подогнали и по ветру пустили…
— Что?! По ветру? Сам ты газы по ветру пускаешь! — обиделся рыжий. — Херню несешь! Какие газы? Рот лучше закрой! Это же химическое оружие… Тут точно колдун поработал. Его рук дело. Мне Ленка из санбата сказала, что в танках все трупы обгрызенные были. Ни одного с ранениями! А пару танкистов, вообще, нашли рядом с машинами. Сбежать пытались…
Они подняли такой гомон, что грех было не услышать. Бойцы из особой группы НКВД нет-нет да и прислушивались к ведущимся разговорам. Правда, никак на них не реагировали. Словно роботы, продолжали тщательно копаться в земле.
Павел Судоплатов, руководитель особой группы НКВД, словно рядовой боец, «рыл носом землю». Опустившись на колени и не обращая никакого внимания на грязную жижу из земли и снега, ползал по траншее. Искал то самое место, где держал оборону тот странный боец по имени Гвен Найденов. К сожалению, пока ничего интересного не попадалось — килограммы разнокалиберных гильз, окурки цигарок, деревяшки от снарядных ящиков. А попробуй найди это место, когда тут оборону сначала рота держала, а потом тот самый взвод. После рембат все сапогами истоптал.