1968. Год, который встряхнул мир
Шрифт:
Студенты стремились приехать на Кубу и сражаться за Фиделя, но самих повстанцев это не слишком вдохновляло. Французу Режи Дебре удалось принять участие в борьбе вместе с Че лишь позднее, в Латинской Америке. Бернарду Коучнеру, которому исполнилось двадцать лет в год триумфа Фиделя, не удалось присоединиться к Фиделю. Коучнер возвратился во Францию, где поступил в медицинскую школу и создал организацию «Врачи без границ». Это стало ответом медиков на идеалы сторонников теории о мессианской роли «третьего мира». «Нью-Йорк тайме» сообщала, что двадцать пять американцев ведут борьбу вместе с Фиделем (хотя, возможно, их и больше: просто мы знаем имена лишь некоторых из них). Трое сыновей американских моряков, служивших в Гуантанамо, присоединились к отрядам партизан; американцы (грингос), чьи личности не установлены, упоминались в повстанческих сводках. В марте 1957 года студент из Беркли, Ханк ди Суверо, писал Герберту Мэтьюзу, что по окончании весеннего семестра может прибыть с группой друзей и двумя джипами в провинцию Ориенте, для помощи Фиделю. Мэтьюз, однако,
Казалось, все любили Фиделя. Даже Эйзенхауэр вел в 1958 году секретные переговоры с Батистой, пытаясь убедить его уступить власть коалиционному правительству, в состав которого вошел бы и Кастро. Американцы и множество людей в других странах мира трепетали от возбуждения, когда смотрели телерепортаж о том, как бородатые революционеры во главе с Фиделем и Че, столь фотогеничные, что могли с успехом пройти отбор в Голливуде, с триумфом вступили в Гавану в первый день 1959 года. Все хотели видеть Фиделя на телеэкране. Эд Салливан и Джек Парр прилетели, чтобы снимать выступления Фиделя. Однако эйфория, когда и телевидение, и журналисты, и левые студенты, и политический истеблишмент были влюблены в Кастро, продолжалась недолго.
Придя к власти, Фидель начал чинить расправу над сотнями сторонников Батисты. Неожиданно политический истеблишмент, те самые люди, выступавшие за смертный приговор в деле Чессмена в предыдущем году, пришли в ужас от этих репрессий. А левые, Эбби Хоффман и Марлон Брандо, активисты и знаменитости, устраивавшие пикеты у калифорнийской тюрьмы в знак протеста против казни Чессмена, ни слова не сказали в защиту жертв Фиделя. Но даже на самой Кубе многие ставили под вопрос действия революционного правосудия. В марте 1959 года сорок четыре летчика из армии Батисты были отданы под суд за военные преступления. Свидетельские показания о том, что они отказались бомбить мирное население и сбросили бомбы в поле, привели к их оправданию, после чего председатель суда был заменен более лояльным революционером. Дело стали рассматривать заново, и все сорок четыре обвиняемых были приговорены к тюремному заключению. Министр здравоохранения Элена Медерос подала в отставку, сказав: «Я из другого поколения, чем вы и ваши друзья. Мы совершенно разные по духу люди. Я должна уйти». Однако Кастро сумел уговорить ее остаться.
Расправы и революционное правосудие обсуждали и критиковали в США. Но главным предметом дискуссий являлась сама революция. Спустившись с гор и придя к власти, доктор Кастро и его благородные повстанцы из среднего класса не стали сбривать свои бороды. Это были шестидесятые годы, когда длинные волосы ассоциировались с бунтом. В 1961 году Мэтьюз выпустил книгу, где кратко определял события на Кубе так: «Настоящая революция не смена почетного караула, не перетасовывание лидеров и не просто приход новой власти, но социальная революция, прямая наследница Французской революции 1789 года».
Поскольку стало ясно, что происходит на самом деле, во многих странах представители истеблишмента, испытывавшие страх и недоверие по отношению к революции, превратились в ярых противников Кастро. Многие пребывали в нерешительности. Однако радикальное меньшинство, люди, которые страстно желали революции, видя в ней единственную надежду на социальные перемены, единственную возможность продвинуться по пути к более справедливому обществу, были готовы приветствовать Фиделя, несмотря на все его недостатки, поскольку он ке только взял власть, не только собирался проводить революцию, но и осуществлял ее на практике. Наряду с Хо Ши Мином и Мао Фидель был представителем их пантеона. Но у Хо был странный стоический характер, не такой, как у Фиделя. Что же до революции Мао, то, хотя она и захватывала дух, радикалы никогда до конца не осознавали всех особенностей огромного Китая. Для многих бредивших революцией радикальных студентов, принадлежавших к среднему классу, доктор Кастро, юрист, и его соратник, доктор Че Гевара, врач — люди из среднего класса, ставшие революционерами, — были идеалами.
В ноябре 1960 года К. Райт Миллз опубликовал «Слушайте, янки», первое из числа эссе левого толка, которому суждено было стать бестселлером шестидесятых годов. Большинство подобных произведений, таких как «Душа во льду» Элдриджа Кливера, не выходили вплоть до 1968 года. К. Райт Миллз, социолог, пользовавшийся большим уважением в академических кругах (он умер, достигнув пика популярности в начале 60-х годов) был весьма читаемым автором, после того как издал в 50-х книгу «Правящая элита». В ней шла речь о военно-промышленном комплексе — еще до того, как Эйзенхауэр произнес свою знаменитую фразу в прощальном послании в 1960 году, Миллз сформулировал точку зрения на властные структуры общества, которая была воспринята значительной частью молодежи из числа «новых левых». Согласно Миллзу, правящий класс состоит из новой клики политиканов, клана чиновников и военных функционеров, которые удерживаются у власти, пока продолжается «холодная война». В своем эссе «Слушайте, янки» Миллз нарушил рамки академического изложения. Книга написана от лица вымышленного кубинского революционера. Он говорит быстро, в его речь вплетено немало отступлений — умелая имитация того, что Кастро говорил по-испански. Кубинец говорит
Пока Куба приводила в трепетный восторг левых, большинство бывших поклонников в США отвернулись от нее. В начале 1959 года глава повстанческой армии Камило Сьенфуэ-гос приехал в США, чтобы добиться поддержки, и поездка закончилась полной неудачей. Эти барбудос больше не были колоритными партизанами, они оказались небритыми и неотесанными радикалами. Но в апреле Фидель сам приехал в Америку, и на какой-то момент она не устояла перед его, казалось, неотразимым обаянием. Производители игрушек выпустили сто тысяч фуражек бледно-оливкового цвета с надписью «Е1 Libertador» («Освободитель») и датой — 26 июля — в память о начале движения Фиделя. Каждая фуражка имела подбородочный ремень с прикрепленной к нему черной бородой. Особенно хорошо Фиделя приняли во время чрезвычайно многолюдного митинга в Центральном парке Нью-Йорка. Мэр Нью-Йорка Роберт Ф. Вагнер-старший радушно принял его. Но что, казалось, является знамением будущего, так это успех, которым сопровождалось посещение им Колумбийского и других университетов. Весной опрос общественного мнения в США показал почти полный раскол между противниками Кастро и теми, кто поддерживал его или не составил определенного мнения на сей счет. Кастро утратил большое число своих сторонников в первые шесть месяцев 1959 года.
Американская пресса, еще недавно обвинявшаяся в симпатиях к бородатым героям, так яростно обрушилась на революцию, что Роберт Тэйбер, корреспондент Си-би-эс, который встречался с Кастро в горах, решил создать организацию «Комитет «Честная игра» в защиту Кубы». К несчастью, недолгая жизнь этой организации запомнилась в основном благодаря тому странному и необъяснимому факту, что в ее деятельности участвовал убийца Джона Кеннеди Ли Харви Освальд. Но в этой группе было и нечто более интересное. Тэйбер, по мнению большинства, являлся человеком совершенно аполитичным и просто считал, что кубинская революция положила начало значительным социальным и экономическим переменам, которые игнорируются прессой. Среди тех, кого он привлек к работе организации, были Жан Поль Сартр и Симона де Бовуар, Норман Мейлер, Джеймс Болдуин, театральный критик .Кеннет Тайнан, а также Трумэн Капоте. Эта группа занималась рекламой высокого уровня, оправдывающей кубинскую революцию. Будучи лишь в малой степени политически ангажированными людьми (за исключением Сартра и де Бовуар, связанных с Французской коммунистической партией), они привлекали тысячи людей к кампаниям по выдвижению кандидатов и участию в демонстрациях. Это показало наличие в США большого числа сторонников левых настроений, которые не принадлежали клевому истеблишменту. Они стали известны как «новые левые».
В первые два года правления Кастро трещина в отношениях между Вашингтоном и Гаваной неуклонно увеличивалась. В начале 1959 года уже делались намеки на американское вторжение, и в одной из своих знаменитых речей Кастро заявил, что «двести тысяч грингос погибнет», если такая попытка будет предпринята. 3 июня 1959 года закон об аграрной реформе на Кубе ограничил максимальные размеры земельных владений и ввел правило, что собственники должны быть кубинцами. Сразу после этого акции сахарных компаний на Уоллстрит упали в цене, а правительство США заявило решительный, но безуспешный протест. В октябре майор Убер Матос и его подчиненные были арестованы за свои антикоммунистические воззрения, соответствовавшие взглядам самого Кастро всего год назад, и были отданы под суд за «нерешительное, антипатриотическое и контрреволюционное поведение». В ноябре 1959 года правительство Эйзенхауэра решило устранить Кастро насильственным путем и начало готовить находившихся во Флориде кубинских изгнанников для осуществления этой цели. Два месяца спустя приступил к работе «Комитет «Честная игра» в защиту Кубы». В феврале 1960 года Куба подписала соглашение с Советским Союзом сроком на пять лето продаже кубинского сахара в обмен на советское промышленное оборудование. Всего через пять недель французский корабль «Ле Кубр», привезший винтовки и гранаты, взорвался в гаванском порту по причинам, до сих пор остающимся неизвестными. Семьдесят пять докеров погибли, двести получили ранения. Кастро объявил день траура, обвинив в диверсии США, хотя он признавал, что у него нет доказательств. В одной из своих знаменитых речей он заявил: «Вам не сломить нас ни войной, ни голодом». Сартр, посетивший Кубу, увидел в этой речи «подлинное лицо всех революций, их скрытое в тени лицо: в страданиях обвиняют внешнюю силу».
США отозвали с Кубы своего посла, а конгресс дал Эйзенхауэру полномочия сократить квоту на закупку сахара на Кубе, которая, как утверждал Эйзенхауэр, нужна не для наказания Кубы, а только для необходимости регулирования снабжения сахаром США.
7 мая Куба и Советский Союз установили дипломатические отношения, а летом принадлежавшие США очистные заводы, отказывавшиеся принимать советскую нефть, были национализированы. Когда Советский Союз пообещал защищать Кубу от внешней агрессии, Эйзенхауэр резко сократил квоту на покупку кубинского сахара. Очевидно, что тенденция на сближение Кубы с Советским Союзом подогревала враждебность США, но в действительности, как сейчас стало известно, еще в середине марта, до установления дипломатических отношений между Гаваной и Москвой, Эйзенхауэр уже одобрил план по вторжению кубинских эмигрантов на остров. В течение всей летней предвыборной кампании 1960 года Джон Кеннеди не раз обвинял республиканцев в «мягкости» по отношению к Кубе.