1977
Шрифт:
– Запомнил. В семь сорок пять буду у входа. По рукам?
– По рукам.
Из торгового зала донеслись голоса, резко напомнив мне, что пора сворачиваться.
– А когда вам можно звонить? – спросил я.
– Днем. Отец на службе. А зачем?
– Да так… На всякий случай. Ладно, до завтра.
– Можно вопрос?
– Конечно.
– Вы все это затеяли, чтобы со мной познакомиться?
Я коротко усмехнулся:
– Допустим, да.
– Поняла.
– Так может, сразу перейдем на «ты»?
– Не знаю… Если вам так проще, то давайте.
– Договорились. Тогда завтра жду тебя.
–
Я молча положил трубку. В груди вдруг стало чуть теплее, будто кто-то открыл окно в душу, впуская в нее солнечный свет.
Выйдя из подсобки, поблагодарил продавщицу. Она что-то небрежно пробурчала в ответ, увлеченная спором с мужчиной лет пятидесяти в сером пальто, ушанке и роговых очках. В одной руке у него была авоське, в которой лежала бутылка водки.
На крыльце я нащупал в кармане пачку «Космоса». Вытащив, покрутил в руке. Ни спичек, ни зажигалки. Не покурю. Сунув сигареты обратно, я снова пошел во двор в надежде найти какой-нибудь магазинчик, где ассортимент будет побогаче. Надо закупиться продуктами и пронести их через портал.
Магазичник отыскался без труда, затерявшись в лабиринте серых домов. Его витрины, заиндевевшие изнутри, напоминали застывшие кадры из давно забытого фильма. Внутри пахло чем-то сладковато-кислым, отдаленно напоминающим детство.
Я купил: бутылку кефира за 30 коп., треугольник сметаны 1,50 руб., палку предпоследней колбасы «Любительская» 2,90 руб., 500 грамм сыра «Российский» 1,5 руб., водку «Столичная» по 3,12 руб., и коробок спичек за 1 коп. За все отдал 9 рублей 33 копейки.
Положив все это в свой рюкзак, под настороженный и удивленный взгляд продавщицы, закинул его за плечо и вышел на улицу. Снаружи, в окутанном сумерками городе, царила тишина, нарушаемая лишь скрипом снега под ногами. Закурив сигарету «Космоса», я вдохнул густой табачный дым, словно пытаясь ухватить хоть какую-то частичку прошлого. В отличие от никотиновых палочек из моего времени, вкус у сигареты был терпкий, с легкой горчинкой. Я шел по тротуару, собираясь дойти до края дома и свернуть во дворы, а там взять курс на дачи.
Мороз сковал город, превратив его в безмолвный кристалл. Звезды, холодные и далекие, словно наблюдали за происходящим с безразличным любопытством. В этот тихий вечер, когда время будто остановилось, я услышал знакомый, до боли родной звук мотора. Милицейский «бобик»… Это слово вызывало в памяти целую вереницу образов из 90-ых, запахов, ощущений. Прошлое и настоящее сплелись в причудливый узор. Я шел дальше, чувствуя, как за спиной нарастает невидимая стена. Она внушала страх и отчаяние. Я старался идти спокойно, не оглядываясь.
Звук мотора, завывающий и настойчивый, преследовал меня по пятам. Я чувствовал, как «бобик» приближается. «Бобик», с его бездушными глазами-фарами, был воплощение системы, которая определила меня, как инородное тело.
Он настиг меня. Желтый, пыльный. Синяя полоска на борту и маячок на крыше – который, казалось, следил за мной. Машина стала плавно сбрасывать скорость, а затем скрипнула тормозами. Я понял, что это конец. Как мотылек, летящий на свет, я бросился в темноту дворов. Рюкзак, не то, что тяжелый, но неудобный, сковывал движения, но я не хотел его выбрасывать. Стук металлических дверей, эхом разнесся по сумеркам
Глава 6
Двор – ледяной лабиринт, затерянный в серых коробах домов. Мороз щипал кожу на лице, а в легких жгло. Я бежал. Плафоны над подъездами плясали перед глазами, стреляя в меня мутным светом, как тюремные вышки.
– Стой! Милиция! – раздался позади хриплый крик.
Я не оглянулся, рванул вперед еще быстрее, как угорелый. Впереди двое милицейских выскочили из-за угла дома. И ко мне.
Сменил курс – нырнул во мрак и рванул поперек двора через сугробы. Территория котельной, маячившая впереди по центру двора, казалась мне спасительным кругом.
Я чувствовал, что меня догоняли. Ноги вязли в снегу, рюкзак, вдруг потяжелевший, сковывал движения и замедлял меня, а еще это тяжелое пальто... Снег сверху покрыла ледяная корка, ноги проваливались по колено, как под хрупкий лед пруда. Порыв ветра погнал по корке волну снега и бросил мне в лицо. Я почувствовал, что в кожу впились словно сотни игл. Я зажмурил глаза, защищая их, но ни на миг не сбавил ход.
До котельной было почти рукой подать. Но добраться до нее мало – нужно перемахнуть через забор. Милиция уже дышала мне в спину. Физическая подготовка у них отменная. Не то, что у меня. Двое патрульных быстро пробирались за мной через снег, сокращая дистанцию и, между быстрыми ударами пульса в моих ушах, прорывалось их тяжелое дыхание.
Не уйти!
К черту рюкзак! Туда же продукты и, сто рублей, которые там лежали. Не велика потеря. Одним рывком я сбросил его и тут же ощутил, что за спиной как будто расправились два больших крыла.
Бег. Снег. Вдох. Выдох. Адреналин гудел в ушах. Мышцы горели.
Рывком на забор. Пальцы в сетку. Холодный металл обжег кожу. Перемахнул на ту сторону, приземлился в сугроб и – вперед. За спиной два глухих удара, попрыгали в снег и патрульные.
Котельная – бетонный монстр, заслоняющий собой небо. Хозпостройки – декорации к моему бегству. Ноги скользили по льду, но адреналин заставлял двигаться дальше.
Я свернул за угол, во тьму. Внутренний дворик – бетонная ловушка в форме «П», освещенная тусклыми плафонами. Окна котельной слепые глаза, наблюдали за мной. В одном из них горел тусклый свет, манящий, как мираж. Казалось, каждая трещина в стене знала, что я здесь. Шкурой чувствовал, как за спиной сгущались тени, как приближался неотвратимый конец.
Словил в уме первый же попавшийся план. Глупый, идиотский, но такой спасительный! Побежал в самый тупик, ударил локтем в окно, зазвенело разбитое стекло. Краем рукава смел осколки с подоконника…
– Стоять! Стрелять буду! – донесся в спину крик, не обещающий ничего хорошего.
Я ввалился внутрь. Осмотрелся. Туалет. Полумрак, запах сырости и ржавчины. Где-то капала вода, отмеряя секунды. Потом в коридор, спиной к двери, глотая воздух рваными движениями. В руке вдруг вспыхнула боль, резко, как будто кто-то забил раскаленный гвоздь. Сжав ладонь, почувствовал под пальцами что-то теплое, липкое. Глянул на руку: кровь. Наверное, порезал о стекло, да плевать. Это мелочи. За дверью тяжелые шаги…