20 лет дипломатической борьбы
Шрифт:
«Существует большая опасность, – упорно пишут газеты, – что какая-либо акция со стороны Лиги Наций вновь толкнет Италию в объятия Германии».
Что касается Англии, то она действует, но совершенно в ином направлении.
В течение десяти дней она сконцентрировала в Средиземном море свой флот метрополии.
Прибыв 3 сентября в Женеву, барон Алоизи, министр иностранных дел Италии, заявляет журналистам:
«Необходимо, чтобы члены Лиги Наций хорошо обдумали и сделали выбор между нашим уходом из организации или
Затем на заседании Совета Лиги Наций он зачитывает заявление дуче, который отказывается вести переговоры с Эфиопией.
Английские делегаты считают, что уже не время заниматься процедурными вопросами, ибо это дает Муссолини возможность осуществлять «свою войну». Италия должна теперь же отказаться от применения силы при урегулировании конфликта. Совет Лиги Наций легко соглашается с предложением о применении положений Устава в полном объеме.
Пьер Лаваль своего мнения не высказывает.
Проходит три дня. Пьер Лаваль получает официальное предложение от Соединенного Королевства. Это предложение отражает раздражение, проявляемое английским общественным мнением, которое считает, что ему брошен вызов. «Мы мирная нация, но мы не трусы», – дает крупный заголовок газета «Морнинг пост».
Лаваль продолжает хранить молчание.
В Лиге Наций все взоры обращены на Лаваля, которому представляется случай, поймав Англию на слове, вырвать у нее пресловутое обещание, обязывающее впредь английские войска в случае необходимости автоматически прийти на помощь Франции и ее союзникам.
Проходят долгие часы ожидания, Лаваль по-прежнему нем как рыба. Английское правительство проявляет нетерпение, Лондон официально запрашивает у Кэ д’Орсэ: «В случае, если английский флот метрополии, вступивший в действие от имени Лиги Наций в Средиземном море, подвергнется нападению, может ли он рассчитывать на помощь французского флота?»
Спустя сорок восемь часов Лаваль дает ответ: «Франция не сможет нести ответственность за санкции, предпринятые против Италии, если до их применения они не получат единодушного одобрения Совета Лиги Наций». Эррио не согласен с такой постановкой вопроса и открыто заявляет об этом: «В случае нападения Германии на нашу страну эта позиция обернется против нас. И вы можете в один прекрасный день очень пожалеть о том, что внесли таким образом в механизм оказания взаимной помощи этот элемент “политической консультации”».
Время идет… Ответственные деятели Лиги Наций, а также чешский, польский, румынский и югославский министры («мои цыплята», как называет их Лаваль) один за другим атакуют французского министра и убеждают его: «Вспомните, что в Англии именно прецедент создает закон» – и, следовательно, совершенно необходимо принять английское предложение.
В тот вечер, 3 сентября, в Женеве сэр Сэмюэл Хор требует срочной встречи с Пьером Лавалем и торжественно заявляет ему:
«Англия рассматривает инцидент между Италией и Эфиопией как испытание способности Лиги Наций к действию. Этот инцидент решит вопрос о том, будет или нет Англия и впредь
«Я готов, – утверждает в заключение Сэмюэл Хор, – в любой момент дать эти заверения публично как перед Ассамблеей Лиги Наций, так и перед английским парламентом. Но как будет действовать Франция? Ответьте мне, г-н Лаваль».
Вечером Энтони Иден, бывший в то время молодым человеком и занимавший пост министра по делам Лиги Наций, высказывает некоторым из своих друзей: «Мы озабочены, Сэмюэл Хор и я, у нас создалось такое впечатление, что мы только что поставили Лаваля в чрезвычайно затруднительное положение и даже причинили ему некоторые неприятности!»
На следующий день сэр Сэмюэл Хор в своей торжественной речи перед Ассамблеей излагает, каким образом «Англия рассчитывает привести в исполнение статью 16 Устава Лиги Наций, предприняв в отношении Италии экономическую блокаду и даже нечто большее, если дуче будет упорствовать в осуществлении своих завоевательных планов».
Речь производит огромное впечатление.
Сэмюэл Хор спускается с трибуны.
Эррио, в то время государственный министр и делегат Франции в Лиге Наций, идет ему навстречу, с чувством жмет ему руку и взволнованно говорит: «Вот ответ на речь, которую я произнес здесь в 1921 году, предлагая Протокол о мирном урегулировании международных конфликтов. Этого ответа Франция ждала более десяти лет!»
«В своей сегодняшней речи, – приходит к выводу сэр Сэмюэл Хор, – я даю вам по меньшей мере пятьдесят процентов того, что вы требовали от Англии в Протоколе о мирном урегулировании».
А Лаваль, как и раньше, продолжает молчать.
Совершенно очевидно, что он в плену обязательств, данных им Муссолини во время переговоров в Риме.
Внезапно Лаваль ставит перед английским правительством следующий вопрос:
«Будет ли готова Англия перенести вместе с Францией последствия возможных немецких репрессалий, например против Чехословакии?»
Время идет…
В Лиге Наций всеми овладевает чувство тревоги.
«Но мы не понимаем, почему так странно ведет себя ваш министр», – заявляют французским представителям делегаты различных стран.
В парижской прессе неожиданно поднимается вызывающая удивление кампания в пользу Муссолини и против Англии.
В газете «Гренгуар» Анри Беро помещает свою знаменитую статью, в которой пишет: «Я ненавижу Англию. Я говорю и повторяю еще раз, что коварный Альбион должен быть обращен в рабство».