20 лет дипломатической борьбы
Шрифт:
– Но каким же образом Франция будет защищать своих отдаленных союзников… Она не может защитить сама себя!
Краснобай Пьетри, наш министр морского флота, безмятежно изрекает в стиле учебника по истории дипломатии:
– Французская делегация должна сочетать твердость с осторожностью и воздерживаться от безрассудства. Она должна стоять на равном расстоянии между слабостью и непреклонностью.
Прибывают Фланден и Бонкур, все еще, каждый по-своему, взволнованные приемом, который оказал им на вокзале Виктория представитель английского
– Ах, благодарю вас за благоразумие! Если бы Франция бросилась в контратаку, мы, конечно, были бы вынуждены последовать за ней. Спасибо!
Часом раньше на заседании английского кабинета министров Иден выступил в поддержку французской позиции. Но его точку зрения одобрил один лишь Чемберлен.
– А как же вы отнесетесь в таком случае к мнению дельцов из Сити, у которых немало общих интересов с немецкими промышленниками? – спрашивают другие министры и хором твердят: – И потом, разве Гитлер не заявлял, что предлагает Европе план сохранения мира на двадцать пять лет? Чего же еще желать?
Проезжая в машине французского посольства из отеля «Савой» через Стрэнд и Трафальгар-сквер на Даунинг-стрит, П.-Э. Фланден замечает, что на задних стеклах большинства автомашин вывешены плакаты. «Германия хочет мира, – гласят они, – пусть же Франция договаривается. А что касается нас, то и мы хотим мира!»
Принимая Фландена, Болдуин говорит ему:
– Англия не готова! До тех пор, пока мы полностью не завершим перевооружения, мы не желаем подвергать себя ни малейшему риску войны. Не удивляйтесь поэтому, что английский кабинет будет «осторожен»!
В заключение Болдуин дипломатически дает понять Фландену, что министры английского кабинета не проявляют большого энтузиазма в том, что касается выполнения обязательств по Уставу Лиги Наций и что они явно ставят в упрек Франции пренебрежительное отношение к этим обязательствам во время итало-эфиопского конфликта.
– Впрочем, – добавляет он, – основная масса англичан довольно основательно забыла обязательства, вытекающие из Локарнского договора.
У нового короля был более теплый прием.
Эдуард VIII встречает П.-Э. Фландена в своем кабинете в Букингемском дворце крепким рукопожатием.
Однако рядом с Букингемским дворцом, в Вестминстере, все члены парламента и даже лейбористы настроены антифранцузски!
– Позиция, занятая вашим Пьером Лавалем во время итало-эфиопского конфликта, определяет сейчас нашу позицию. Is not that right? [49] – говорит краснолицый Ландсбери, старый лидер лейбористской партии.
49
Разве это не так? (англ.)
Многие
Все они похожи одно на другое.
«Гитлер предлагает мир на двадцать пять лет, так не упускайте же случая! Поговорите с ним, установите в Европе прочный мир… Это даст нам возможность улучшить свои дела!»
Некоторые английские депутаты ведут себя так вызывающе, что французские делегаты отказываются от приглашений на прием, где они могли бы встретиться с ними.
В отеле «Савой» эксперты ожидают возвращения Фландена. «Договоры, пакты, торжественные обязательства – в Лондоне все это мало значит», – считают они. «И однако, мы ведем переговоры с теми же самыми англичанами, – не могут не заметить эксперты, – которые всего несколько дней назад требовали от нас во имя великих международных принципов применения санкций против Италии».
Утомленный и подавленный, появляется Фланден:
– Господа, английское правительство несомненно желает срочно сменить роль «гаранта Локарно» на роль «арбитра» между Парижем и Берлином! И если для этого потребуется закрыть глаза на совершенное рейхом насилие, то Болдуину ничего не стоит это сделать!
Один из наших экспертов добавляет:
– Между прочим, здесь утверждают, что, когда три недели назад бывший английский министр воздушного флота лорд Лондондерри совершил поездку в Германию, то Гитлер и Геринг консультировались с ним по вопросу о реоккупации Рейнской области, и он ободрил их, убедив в том, что английское общественное мнение по меньшей мере «молчаливо» одобрит эти действия.
Оба французских министра уже поспешно поднялись на второй этаж, в апартаменты Фландена, и прошли в маленький салон с видом на Темзу.
Во время скромной трапезы завязывается разговор.
– У нас остался выбор только между двумя решениями, – излагает свою точку зрения Фланден. – Или Франция, дезавуированная английским общественным мнением, будет действовать в Рейнской зоне в одиночку, и, как во времена Пуанкаре и Рура, это будет Франция, использующая все средства, чтобы добиться цели, или же на развалинах Локарно Франция постарается создать новый союз с Англией. В конце концов, не это ли второе решение должны мы принять?
Фланден поясняет:
– Во всяком случае, нам нужно найти новую формулу, способную вызвать психологический шок, с целью снова привлечь к себе симпатии.
И вот начинаются переговоры о заключении нового франко-английского союза. Мучительные переговоры!
Вечером среди толпящейся элегантной публики отеля «Савой» можно видеть, как появляются с озабоченным видом Фланден, Поль-Бонкур и их сотрудники.
– Боже мой, как далеки те времена, – вздыхает Поль-Бонкур, – когда Францию окружали друзья.