20 лет парламентаризма в Санкт-Петербурге (Издание второе)
Шрифт:
В это время мне, как биологу по образованию, пришла идея воспользоваться своим знанием нумерической таксономии, которую разработали для систематики бактерий микробиологи, и вычислить коэффициент радикализма (политической смелости) для каждого члена Ленсовета. Почему депутаты «шатаются» и «разбредаются», я, конечно, на основании такого исследования сказать не смог бы, но в какую сторону и на какое расстояние отклоняется депутат, определить попробовал.
В качестве основы расчётов я, как член счётной комиссии, истребовал в секретариате списки всех поименных голосований 8-й сессии (май 1991 года), и не торопясь, да Богу помолясь, стал «вбивать» итоги голосований в компьютер.
Голосования на этой сессии, так уж сложилось исторически, охватывали едва ли не все сферы: политику (например, обсуждение вопросов о положении в Армении, о национализации имущества КПСС), организационные вопросы (пакет документов, связанных с учреждением поста мэра города), экономику, в том числе вопросы жилищной и земельной реформы. При этом я старался отойти от привычных политических стереотипов («демократ», «коммунист», «национал-патриот») и, посоветовавшись с молодым социологом Владимиром Гельманом, ввел совершенно иное противопоставление: радикализм-консерватизм.
Депутату, который по вопросу, касающемуся какой-либо реформы или изменения (вне зависимости от того, хорошее это решение или плохое по практическому результату) голосовал «за», я ставил «пять», тому же, кто голосовал «против» данного решения, я ставил «ноль». Тем, кто уклонялся от выражения собственного мнения и «воздержался» - «единицу».
В результате мог бы сформироваться образ смелого реформатора (в сумме 150 баллов) и идеального контрреформатора (0 баллов). Получившийся спектр, окрасивший каждого из серой депутатской массы в свой особый цвет, так поразил нас с Гельманом, и моих друзей-депутатов, которые пристально следили за нашей работой, что мы решились опубликовать статью о коэффициенте радикализма депутатов в газете «Смена».
Результат в нашем городе хорошо известен и памятен. В Мариинском дворце все экземпляры «Смены» в тот день были раскуплены ещё до начала заседания сессии. Читавшим статью открылось, что самыми радикальными реформаторами в Ленсовете являются депутаты из фракции «На платформе Ленинградского Народного фронта» В.Г.Селезнёв, В.К.Смирнов и С.Н.Егоров. Тот самый Сергей Егоров, который, председательствуя на одном из бурных заседаний первой сессии, распорядился закрыть выносные буфеты в кулуарах Мариинского дворца, чтобы «загнать» депутатов-лакомок в зал заседаний для участия в голосовании. И, как следствие, этого Егорова-«тирана» больше уж не избирали начальствовать на сессии, что, как я полагаю, пошло во вред и фракции, и всему Ленсовету.
Напротив, бросалось в глаза, что главный демократ Собчак имеет низкий коэффициент радикализма и находится в окружении наиболее консервативно настроенных депутатов, принадлежавших к «красным директорам» или партийно-государственному аппарату, таких как Д.Н.Филиппов, Г.С.Хижа, А.В.Чаус, В.И.Шитарев55.
Стало понятно, что принятие решений во многом зависит от позиции многочисленного, но неустойчивого «центра», склоняющегося в одну или другую сторону. Именно поэтому так сложно проходили в Ленсовете голосования, так трудно и непоследовательно вырабатывали решения. Немалый вред приносили и постоянно отсутствующие при голосовании депутаты. По вине этих «мертвых душ» сессия зачастую буксовала - необходимые для принятия решения 190 голосов набирали с трудом.
Вскоре в одной из ленинградских газет появилась статья-опровержение группы учёных «Осторожно! Игра в социологию», в которой авторы критиковали мой метод «классификации»
На страже кворума
Что делать с «лентяями»? Прогуливавшие сессию депутаты не позволяли тем, кто постоянно работал в зале заседаний, принимать решения. Кворум, в буквальном смысле этого слова, «наскребали», зазывая по громкой связи депутатов, рассеявшихся по буфетным, «курилкам», кулуарам… А ведь основная функция представительного органа власти – это принятие решений. Иначе народные избранники превращаются в «болтунов», которые пообсуждают-пообсуждают, поспорят и даже изредка подерутся, а никакого результата для города на выходе не получается.
Счётная комиссия приняла действенные меры против прогульщиков. Первый председатель Ленсовета XXI созыва Анатолий Собчак ещё в 1990 году демагогически призывал «штрафовать» недисциплинированных депутатов. Как юрист, он, вероятно, прекрасно знал, что никаких законных оснований для подобной репрессии советская власть не имеет. Депутат – лицо независимое и неприкосновенное. Попробуй-ка, оштрафуй такую важную «птицу» - по судам затаскают! Ничего не предложив для решения вопроса, А.А.Собчак удалился в Смольный, где, как большой начальник, мог вволю казнить и миловать своих многочисленных подчинённых. Прогульщики же, возрадовавшись, совсем распоясались, Большой зал Мариинского дворца уже к середине сессионного дня катастрофически пустел.
В конце 1992 года счётная комиссия внесла на рассмотрение сессии проект решения, согласно которому депутат, не зарегистрировавшийся хотя бы в один из дней сессии в зале заседаний, терял право получать депутатскую «компенсацию» - выплату, установленную в Ленсовете для всех депутатов. Наказание длилось до начала следующей сессии, то есть два-три месяца. Кстати говоря, это «пособие» получали через Ленсовет также депутаты России и Союза вплоть до роспуска соответствующих Съездов.
Размер «компенсации» был в тогдашних масштабах цен невелик, но и не так уж мал, чтобы рисковать его потерей ради свободы местопребывания во время сессии. И после того, как сессия почти единодушно поддержала «жестокий» проект счётной комиссии, многие из недисциплинированных депутатов, придя через месяц в кассу, ничего не получили, сэкономив казне в общей сложности более миллиона рублей. Но главное: проблема кворума на заседании Совета почему-то в дальнейшем уже не возникала.
Тем не менее, к началу следующей сессии счётная комиссия, пошептавшись между собой, приготовила ещё один дисциплинарный сюрприз. Утром первого дня сессии рядом с каждой работницей аппарата Петросовета, которые учитывали пришедших депутатов, предлагая расписаться в списках, находился и член счётной комиссии. Мы решили понаблюдать, не случается ли так, что какой-нибудь сообразительный депутат распишется сразу за своё присутствие сегодня, завтра, а, может быть, и в послезавтрашний день сессии. Тогда он смог бы, передав свой электронный ключ более усидчивому товарищу, считаться присутствующим на сессии (не только виртуально, но и документально), «участвовать» в голосованиях и обрести право на депутатскую денежную «компенсацию».