200 знаменитых отравлений

Анцышкин Игорь

Этьен (агент Москвы Марк Зборовский) помог убедить Седова в том, что избежать наблюдения НКВД можно, сделав операцию не во французской больнице, а в небольшой частной клинике «Монморанси», которой владели российские эмигранты и где, хотя Седов ничего, вероятно, не подозревал, действовала агентура НКВД. Не успел Этьен вызвать «скорую помощь», как тут же (как он признался позднее) поставил в известность НКВД. Седова прооперировали вечером того же дня. В течение последующих нескольких дней он шел на поправку. Якобы по причинам безопасности Этьен отказался сообщить французским троцкистам адрес клиники (который он ранее сообщил НКВД). Седова посещали только его жена Жанна и Этьен. 13 февраля произошло неожиданное и таинственное обострение болезни.

Седова обнаружили идущим по коридору клиники и выкрикивающим что-то в бреду. Хирург был настолько ошеломлен состоянием пациента, что спросил у его жены Жанны, не мог ли тот пытаться покончить с собой. В ответ на это Жанна расплакалась и сказала, что его, должно быть, отравили агенты НКВД. Состояние Седова быстро ухудшалось, несмотря на неоднократное переливание крови, 18 февраля он умер в мучениях. Ему исполнилось 32 года. Рутинная проверка определила причины смерти как послеоперационные осложнения, сердечную недостаточность и низкую сопротивляемость организма. Анализы на присутствие ядов в организме не проводились.

Ликвидацией Седова по личному распоряжению Ежова занимался сотрудник НКВД Серебрянский. Он был известен тем, что 13 июля 1937 года его утвердили начальником Специальной группы особого назначения (СГОН) при НКВД СССР. Серебрянский в свое время, по личному указанию Ягоды, принимал участие в создании токсикологической лаборатории НКВД. Первоначальной целью операции было не устранение Седова, а его похищение. Для вывоза сына Троцкого за пределы Франции Серебрянский купил рыболовецкое судно, а для подстраховки – самолет. Но планы вывоза из-за подозрительности Седова сорвались, и тогда решили применить яд.

«ПАПУ ВСЕ-ТАКИ УБРАЛИ…»

8 ноября 1932 года в семье Сталина произошла страшная трагедия – застрелилась жена «кремлевского горца» (а может быть, он ее сам убрал) Надежда Аллилуева. Застрелилась из маленького дамского «вальтера», подаренного ей в Германии Павлом Аллилуевым, ее братом. «Ну, нашел что подарить», – сердился потом на брата жены Иосиф Виссарионович. Но, как обычно, расправу с провинившимся родственником он отложил.

Очередь Аллилуева пришла в период «большого террора». До этого он спокойно работал, занимаясь проблемами внешней торговли, дослужился до зам. наркома. Но кольцо вокруг него все сужалось и сужалось. Одного за другим сажали коллег Аллилуева по работе. Он по-родственному обращался к Сталину, и тот некоторых выпускал, еще больше свирепея от наглости подарившего пистолет брата.

Но дошла очередь и до провинившегося деверя. Как и комдив Павлов, Аллилуев приехал вечером 1 ноября 1938 года из Сочи, утром попил кофе, съел яйцо вкрутую, а в два часа позвонили с работы его жене: «Чем вы своего мужа накормили, его тошнит». Заболевшего Аллилуева отвезли в «кремлевку». Там он и умер. Жене даже не дали возможности попрощаться с ним.

Сталин сохранил в своем архиве заключение о смерти Павла Аллилуева: «2.11.38. Смерть П. Аллилуева последовала от паралича болезненно измененного сердца. Товарищ Аллилуев, вернувшись из Сочи 1.11.38, по словам окружающих, чувствовал себя хорошо, был оживлен и весел. Утром 2 ноября явился на работу также в хорошем настроении. В 11 часов почувствовал себя плохо, была обильная рвота, полуобморочное состояние… При поступлении обнаружено агонизирующее состояние, без сознания, с синюшностью лица. Больной в сознание не приходил, и через 20 минут наступила смерть».

Та же синюшность и рвота были у Крупской перед смертью.

Аллилуева хоронили пышно. Но семья знала, что «папу все-таки убрали». А вождь, вспоминая на Октябрьских праздниках о смерти жены, с чувством глубокого удовлетворения перечитывал заключение о смерти деверя: «Нашел что подарить».

Кстати, Сталин не оставил в покое и семью Павла Аллилуева. Берия, желая услужить Хозяину, сообщил, что вдова Павла, Женя, распространяет слухи, что ее муж был отравлен. Организация Лаврентия Павловича в ответ поспешила распространить

свою версию событий: Аллилуев действительно был отравлен, но… женой! В конце концов 10 декабря 1947 года вдову арестовали.

«ЭВТАНАЗИЯ» – АКЦИЯ СС

Пробным камнем для начала чисток немецкого общества национал-социалисты избрали очищение немецкой нации от неизлечимо больных. Разработанная программа получила название «Эвтаназия больных с наследственными болезнями». В самом термине «эвтаназия», в принципе, нет ничего криминального. Он означает «облегчение умирания обезболивающими средствами». Но нацистская программа означала не «облегчение», а прямое убийство «людей, страдающих наследственными болезнями», как официально значилось в приказе Гитлера.

Для того чтобы обеспечить себе общественную поддержку, были задействованы средства массовой информации. Кроме газет, пропагандой «эвтаназии» занялось кино. В 1936 году был выпущен фильм «Необходимость для фризов», в 1940 году тему продолжил фильм «Я обвиняю».

Программу «эвтаназии» курировали лейб-врач Гитлера, профессор Брандт, и статс-секретарь по ведомству здравоохранения Леонардо Конти. Свои действия они координировали с рейхсляйтером Боулером. Программа умерщвления началась 1 сентября 1939 года, а официально была узаконена приказом фюрера, который был издан в октябре, но датирован 1 сентября. Как утверждают, это был последний приказ Гитлера об умерщвлении людей, на котором стояла его собственноручная подпись.

В приказе говорилось, что «эвтаназии» подлежат все люди, «жизнь которых не имеет ценности». К этой категории относились все носители наследственных болезней. Этот пункт был несколько расплывчат. В 1930-е годы к наследственным болезням относили гемофилию, многочисленные болезни кожи, различные болезни глаз (катаракта, дальтонизм), отиты, эпилепсию, туберкулез и некоторые другие виды заболеваний. Приказ гласил, что «полномочия врачей должны быть значительно расширены, с тем чтобы к практически неизлечимым больным, критически проанализировав их состояние, можно было бы применить смерть из милости».

Приказ имел законную основу, так как опирался на закон рейха от 14 июня 1933 года «О предупреждении появления потомства, больного наследственными болезнями». По закону носитель наследственной болезни подлежал стерилизации. За 1934–1936 годы было насильственно стерилизовано 168 тысяч человек.

Поэтому на инструктивных совещаниях, проводимых в связи с началом программы «Эвтаназия» ссылались на этот закон и объясняли необходимость уничтожения больных тем, что немецкая «народная общность» для своего биологического здоровья нуждается в «отсечении больных зараженных ветвей». На курсах биологии, читаемых в то время в немецких университетах, пропагандировался тезис, что, если бы не новые законы и указы национал-социалистов и великого фюрера, германская раса могла бы через триста лет исчезнуть с лица земли.

Первоначально за умерщвление принялись с большим размахом. Составленные врачами после обследования больных списки передавались специальным эсэсовским командам. Затем больных забирали из клиник в другие учреждения, такие как «Общеполезное учреждение для лечебного ухода», «Общеполезная перевозка больных. Акционерное общество», «Имперское рабочее общество для больниц и психиатрических клиник».

Затем, используя душегубки, больных, и, в конечном итоге, их трупы перевозили в места утилизации. Но массовость умерщвлений привела к потере секретности программы. В Берлин посыпались письма и протесты со стороны лояльных членов партии. 19 декабря 1941 года рейхсфюрер СС Гиммлер дал свое заключение по демаскировке умерщвлений: «Поскольку эти мероприятия становятся столь публичными, то, значит, в их проведении допускаются ошибки». Накануне 1942 года программу «Эвтаназия» официально прекратили.