2028
Шрифт:
— А нужно было уметь слушать, Виктор Петрович. — Алекс прошёл вперёд, оставляя дозорных позади себя. Он был уверен в себе, в том, что делает. — Нужно было уметь понимать, и тогда, возможно, до этого бы не дошло.
— И что же я должен был понимать? — с ехидством в голосе спросил охранник.
— Что творится здесь. Какая чертовщина происходит в этих стенах. — Алекс окинул стены и потолок погружённого в сумрак вестибюля. — Всех нас постепенно сводит необъяснимый страх. Мы чувствуем, будто что-то постоянно следит за нами, из темноты. Кто-то уже заговаривает о том, что пора руки класть на себя, кто-то уже не выдержал… —
— И что же ты надумал делать, а, смельчак? — спросил охранник. — Ты вооружил своих друзей и теперь хочешь взять всё под свой контроль? Так что ли?
— Нет. Мы решили уйти.
Виктор Петрович засмеялся. Мне стало неуютно от его смеха. Я сделал пару шагов в сторону и осмотрел каждого вооружённого студента. К своему удивлению, я оказался неправ: там не было Ильи, не было того, кого я считал вором. Меня внутри словно укололо, и, видимо, чувство вины это было. А ведь я уже хотел рассказать Виктору Петровичу о пропаже оружия, о том, где я его нашёл и кого я подозреваю. Докончи он тогда свою последнюю мысль, и я бы сделал это. Я был готов, без предварительных, явных доказательств, сказать это, чтобы как-то предотвратить реализацию жёстких мер. И как же я ошибся бы…
— Похоже, ты вообще не понимаешь, что ты несёшь, — ответил ему охранник.
— Поосторожней со словами, дед. Я уже предупреждал, чтобы ты следил за ними, — Алекс зло смотрел на Виктора Петровича.
— И куда же, позволь спросить, вы все попрётесь? А?
— А это уже явно не Ваша забота. Мы пойдём куда угодно, но точно не останемся здесь.
— А ты знаешь вообще, что там? — охранник посмотрел на заделанные досками высокие окна вестибюля. — Что бродит по дорогам и в развалинах и воронках обитает? Ты знаешь, что там никого и ничего из живого нет, кроме безжизненной земли? Ни хера ты не знаешь. Одни твари, да отравленный воздух там. И куда, чёрт тебя бери, ты собрался идти? Куда ты поведёшь их за собой? Этих дураков, которые поплелись следом? Да я даже отсюда вижу, как некоторые из вас держат винтовку в руках. Как детскую куклу, едрить вашу мать. Вы хоть понимаете, на что вы подписались?! И что вас там будет ожидать?!
— Мы как-нибудь справимся. Я не думаю, что там так ужасно, как Вы постоянно об этом говорите, — спокойно ответил Алекс. — Но я вам скажу, что здесь. Здесь – сраный страх. И здесь нас всех ждёт только смерть, или же медленное помешательство, после которого мы превратимся в пещерных людей. Думаете, никто не задаётся вопросом, куда делась вторая группа? А я думаю, что они просто решили испытать счастье, ибо поняли, чем дело пахнет. Четыре года жмёмся здесь как муравьи. И скоро кончим.
— Да ты просто дурака кусок. — Виктор Петрович понизил тон. — Не понимаешь, ни что ты несёшь, ни что ты делаешь.
— Ещё одно, мать твою, слово… — Алекс взялся за свой автомат, щёлкнул предохранителем, но дуло держал лишь приподнятым.
— И что – застрелишь меня, что ли? — усмехнулся старый охранник. — Попытаешься свести какие-то счёты? Думаю, тогда ты точно обречён.
— А мне кажется, что это вы все здесь обречены. — Алекс отошёл спиной назад, к своим, а потом снова обратился к Виктору Петровичу: — Прикажите им освободить выход от мешков.
Старый охранник некоторое время стоял на месте и молчал.
— Два раза повторять не буду!
Виктор Петрович молча кивнул одному из дозорных и тот отошёл к дверям, держа руки приподнятыми, а потом начал разбирать завал.
— Я вот что вам скажу, — спустя какое-то время раздался голос охранника. — Там вы встретитесь не только с мутантами, от которых мы постоянно отбиваемся. Желаю вам не пойти по следам второго отряда. Они то точно уже не вернутся.
Алекс стоял на месте и пытался держаться, его автомат был навесу, но я заметил, как палец поглаживает его бок. Парень немного переступил с ноги на ногу, но не ответил, то и дело бросая взгляд в сторону двери. Дозорный скидывал мешки с песком на пол, иногда озираясь назад.
— Давай быстрее там! — приказал ему Алекс.
Я внимательно осмотрел тех, кто был с оружием в руках; тех, кто решился пойти на это, и к своему горькому разочарованию увидел среди прицелившихся одного из своих знакомых. Я и подумать не мог, что он к этому мог быть как-то причастен. Он не был трусом. Но как это всё назвать? Предательством? Ведь только это слово сейчас висело у меня на языке. Не мог я поверить, что он был предателем.
А Вася тем временем держал одного из дозорных на прицеле. Наверное, некоторое время назад, может даже вчера, он сидел с ним здесь, перед костром, и о чём-то разговаривал. А сегодня этот дозорный смотрит на направленное на себя дуло винтовки. И эту винтовку держит Васина рука. Он мимолётно поймал мой взгляд на себе, как-то неуверенно переминаясь с ноги на ногу, и словно говоря мне: «Прекрати осуждать меня. Так получилось. Извини».
Тем временем студент уже освободил одну из дверей от завала. Алекс прошёл вперёд, приказал открыть её.
— У некоторых из вас есть ещё шанс остановиться, — сказал Виктор Петрович. — Есть шанс не сгубить себя.
— Довольно. — Алекс перекинул автомат через плечо и надел респиратор, потом достал из бокового отделения рюкзака факел. — Идём!
Вооружённые студенты двинулись не сразу. Кто-то тут же последовал следом за своим «командиром», напяливая на лицо респиратор. Виктор Петрович стрельнул одного из членов отряда презрительным взглядом.
— Знал бы я, кто ты и что ты, в жизнь бы не позволил быть в нашем отряде.
Но тот не ответил ему. Молча, почти хладнокровно он надел респиратор и достал факел. Вот значит кто помог им вытащить оружие. Виктор Петрович хорошо знал его, а я нет. И это было хорошо. Одного предательства мне было вполне достаточно.
Студенты начали сбиваться группой у выхода, кто-то уже исчез в дверях и вышел наружу. Алекс стоял и смотрел, как вооружённые студенты выходят вереницей, друг за другом, а потом посмотрел в сторону ступеней.
— Ну, идём же! Чего ты ждёшь?!
Девушка стояла на месте. Она смотрела то на Алекса, то на Виктора Петровича, как-то с волнением держась за свой живот и не решаясь сделать и шага.
— Что ты застыла-то?!
— Я… я не могу.
— Что не можешь?! Брось ты это, идём!
— Нет! Я не могу! Правда! А вдруг там действительно смертельно опасно?! А как же… как же ребёнок будет там?
— Да мы порешаем всё и всех! Справимся, мля! Сделаем всё как надо! Только пошли! Слышишь?