21.12
Шрифт:
— Как же вам удалось их всех собрать здесь, тетя?
— Я знала все дома, где недавно родились дети, ведь обычно мы собирались вместе, чтобы отпраздновать появление на свет нового человека. И потому мы с Яналой отправились на поиски выживших. Некоторых спрятали под пальмовыми листьями, а другие просто остались в домах совершенно одни.
Чель посмотрела на Стэнтона:
— Как долго они еще будут сохранять иммунитет?
— Примерно шесть месяцев, — ответил он, прижимая к себе мальчика. — Пока не сформируются окончательно оптические нервы.
— Ее
— Сама? — Это имя было ей, несомненно, знакомо.
— Да. Она дочь Волси и Яноты.
Пораженная, Чель всмотрелась в малышку, в ее широко открытые, мокрые от слез глазки.
— Так это их дочь? Дочь Волси?
— Из всей семьи выжила только она.
Чель держала сейчас на руках ребенка, вернуться к которому так хотелось Волси, когда он умирал на далекой чужбине.
— Ты хотя бы понимаешь, что значит это дитя? — обратилась к Чель Инития.
— Что же?
— До конца цикла Долгого отсчета времени остался всего один восход и один закат солнца, — объяснила свою мысль Инития. — И когда он наступит, на наших глазах придет конец всему, что мы знали на этом свете. Быть может, он уже пришел. Но милостью всемогущего Ицамны самые маленькие выжили, и они станут нашим будущим. Как сказано в «Попул Ву», в конце каждого цикла времени новое поколение людей наследует Землю. Эти дети и есть — пятая раса.
12.19.19.17.19–20 декабря 2012 года
33
Вскоре после полуночи Чель сидела, держа на руках спящую Саму и наблюдая, как Инития вкладывает в печь новую порцию теста. В другом домике Стэнтон одного за другим проверял младенцев, чтобы убедиться в отсутствии у них каких-либо симптомов болезни. Скоро пришла Янала, чтобы отнести на проверку к врачу и Саму, и Чель поняла, что ей очень не хочется разлучаться с малышкой.
Когда же они остались одни, Чель поведала Инитии об обстоятельствах их приезда в Киакикс.
— В больнице на меня напал «ладино», и, как я думаю, он был инфицирован. Мама предупреждала меня, что они могут сюда явиться, но я ей не поверила. Оказалось, она была права.
— Но тот человек хотел нам помочь, Чель.
— Что?!
— Группа добрых людей из церкви «ладинос» узнала, что у нас случилась беда, и они прилетели сюда с продуктами и прочими припасами, — объяснила Инития. — С ними даже был доктор. Эти «ладинос» действительно хотели помочь. Поэтому не надо никого винить. Как и наши местные жители, «ладинос» стали жертвами проклятия. Когда человек не может общаться с богами во сне, он теряет себя самого, и не важно, кем он был прежде. Это могло случиться с любым из нас. Мне жаль, но того человека заставило напасть на тебя все то же проклятие. А прибыл он сюда с самыми хорошими намерениями.
Чель вспомнила о Роландо, и новая волна печали накатила на нее.
— Но я не могу винить тебя или твою мать за то, что вы считаете всех «ладинос» смертельными врагами, —
Перед мысленным взором Чель сразу встало сердитое лицо матери.
— Она так долго стремилась стереть все, связанное с Киакиксом, из памяти, — сказала Чель. — Не хотела, чтобы я сюда возвращалась. И уж конечно, она не верит, что мы сумеем найти затерянный город. Она убеждена, что двоюродный брат моего отца Чиам никакого города не находил, и считает все это выдумками.
— Кто ж может знать наверняка? — вздохнула Инития. — А о Чиаме, если честно, я не вспоминала уже много лет.
Интересно, подумала Чель, а что помнит эта женщина о временах ее детства в Киакиксе?
— Ты слышала, как Чиам читал деревенским жителям письма моего отца?
— Письма твоего отца?
— Да, те письма, что он писал, когда сидел в тюрьме, — напомнила Чель.
— Ах, конечно! — отозвалась Инития. — Я слышала, как их читали.
Но в ответе тетушки Чель почувствовала какую-то недосказанность.
— Ты что-то хотела добавить?
— Нет, ничего. Я уже очень стара, и память стала подводить меня.
— Ты все прекрасно помнишь, — возразила Чель, положив ладонь поверх ее руки. — Рассказывай же!
— Уверена, у нее была причина, — пробормотала Инития, словно разговаривала сама с собой.
— Причина для чего? Мне необходимо знать, что ты думаешь о моем отце.
— Это было важно для тебя, — ответила Инития. — История о письмах отца была тебе нужна. Именно поэтому она так за нее держалась.
— Но ведь письма не плод ее фантазии! — горячо возразила Чель. — О них сохранились записи. Я сама встречала людей, которые подтверждали, что они призывали к активным действиям, вдохновляли на борьбу.
— Так и было, дитя мое, так и было.
— Тогда в чем же дело?
Ее тетка сложила руки как для покаяния.
— Мне неведомы причины, по которым твоя мама не рассказала тебе обо всем гораздо раньше, девочка. Но Хаана — мудрая женщина. Ати’т пар Ним, хитрая серая лиса. Недаром именно она — ее духовное животное. Но ты имеешь право все узнать.
— Не понимаю, — помотала головой Чель.
— Твой отец остался в нашей памяти как прекрасный человек, очень любивший свою семью, — сказала Инития. — Он был так предан тебе, твоей матери, остальной родне, что сделал бы все для вашей защиты. Но его вайобом был тапир, который подобен лошади — силен, но не слишком умен. И если говорить начистоту, простой крестьянин, он недостаточно владел словом, чтобы написать такие письма.
— Но моего отца отправили за решетку, потому что он вел за собой свой народ! — Чель постаралась, чтобы в ее словах не прозвучал обидный для старой женщины намек на слабость ее памяти. — И уже в тюрьме он тайно писал эти письма, за что и был казнен. Моя мама рассказала мне все о его судьбе, обо всем, что он совершил, сражаясь за свободу Киакикса.