23 минуты мая

Совина Таня

Я уже однажды разочаровался в женщине, ради которой был готов свернуть горы, боюсь второй раз перечеркнет мою веру в счастливый брак окончательно.

Снимаю блокировку с экрана и набираю номер. Хватит тянуть, только сильнее себя накручу.

— Симонов, слушаю, — раздается в трубке.

— Здравствуйте, Антон Кириллович. Меня зовут Владислав, я звоню по поводу нашей общей знакомой Татьяны Казанцевой.

Замолкаю, не зная, что сказать. Я не продумал стратегию поведения до конца, потому что так и не понял: какие отношения их связывают. Я теперь вообще сомневаюсь во всем, что

связано с Ведьмой.

— С ней что-то случилось? — в голосе Антона Кирилловича слышится обеспокоенность. — Кем вы приходитесь Тане?

— А вы? — спрашиваю требовательно.

— Я ее друг. Точнее муж ее подруги.

— Мы недавно начали встречаться, — говорю осторожно, подбирая каждое слово. Не хотелось бы спугнуть потенциального информатора. — Таня упоминала, что вы помогли ей с разводом.

Вранье слетает с губ, и я снова замолкаю. Знаю, что Симонов — отличный юрист по бракоразводным делам, и что они с Таней один раз встречались. Но как долго продолжается их знакомство и насколько оно близкое, надеюсь поможет понять Антон Кириллович прямо сейчас.

— Ну как помог, так проконсультировал один раз. Тане было очень важно понять, сможет ли она вернуть большие деньги, потраченные на совместную квартиру. По словам моей жены, у них были непростые отношения. А почему вы ей не позвонили? Я Таню знаю плохо.

Не могу ответить, что позвонил, потому что номер оказалось найти проще, поэтому начинаю судорожно соображать Я впиваюсь глазами в лист с краткой информацией на Симонова.

— Не хотел беспокоить беременную женщину. Не могли бы вы рассказать, что знаете о Танином бывшем, — я весь превращаюсь в слух.

То, что у Тани и Симонова ничего не было, я убедился, хотя их фотография все еще стоит перед глазами. Удачно подобранный ракурс, момент вырванный из контекста, и моя злость на Рыжика сыграли со мной злую шутку.

— А Тяня не рассказывала? — немного насмешливо спрашивает Антон Кириллович.

— Она очень скрытная, и познакомились мы совсем недавно. Но Таня мне очень нравится. Надеюсь, наши отношения углубятся и будут очень продолжительными, — я даже почти нигде не соврал, кроме первого предложения. — Но мне кажется, прошлые отношения не дают Тане покоя, а я бы хотел, чтобы моя женщина была только моей.

— Он снова ее преследует? — взволнованно спрашивает Симонов.

Преследует? Она поэтому переехала в Москву?

— Думаю, да.

— Черт! Я бы таких как Сомов изолировал от общества. Не человек, а паразит. Расскажу, что знаю со слов жены. Бывший сидел на Таниной шее, повесив на нее ипотеку и все домашнее хозяйство. Она терпела, пока не узнала о любовнице. У Сомова отец очень влиятельный бизнесмен, как я понял, он встал на Танину сторону при разводе и вернул ей деньги. Бывший исчез на несколько месяцев, когда узнал, что ребенок не от него, а потом снова объявился со словами: давай будем друзьями. За прошедшие пять лет этого так и не случилось, Таня держала дистанцию, даже с сыном толком не знакомила. Но из нужды иногда просила о помощи, когда нужны были мужские руки, а Воронов и Байдин были заняты.

Я цепляюсь за фамилии. Не знаю кто такой Воронов, а вот Байдин…

— А Байдин разве не ее бывший

начальник?

— Да, заходил к Тане по работе, когда она в декрет ушла, а потом чуть ли не каждый день искал поводы заглянуть, влюбился в ее соседку.

Выдыхаю. Я даже не сразу понял, как сильно напрягся, когда решил, что Рыжик спит с начальником. А он всего лишь из-за соседки ее навещал.

— В общем подружились, а потом Таня его крестным позвала. Перед переездом Антон часто возил ее с работы. Катя говорила, что Таня стала сама не своя. Боялась чего-то, каждый раз перед тем, как выйти с работы осматривала парковку, как затравленный зверек. Больше ничего не знаю.

Благодарю Симонова за информацию и включаю мозги на полную катушку. Столько нового узнал из одного телефонного разговора. Не стоило его откладывать.

Столько вопросов в голове, но больше всего меня интересует, почему Ведьма не сказала, что беременна от меня?!

Я отчетливо помню, как она засмущалась, говоря, что я у нее второй мужчина. Симонов подтвердил, что бывший не отец. Вывод очевиден: Максим мой сын.

Блядь, у меня есть сын! А я ничего о нем не знал.

Хочется схватить Таню за плечи и хорошенько встряхнуть, проорав в лицо: почему?

От злости, охватившей меня, сбрасываю со стола все, что не нем есть. Всякая канцелярская мелочь звякает по полу, листы с отчетами и договорами шелестят, скользя по мраморной плитке.

Хватаю трубку, чудом уцелевшего телефона, с намерением вызвать Ведьму и устроить ей разнос за скрытность, но вовремя останавливаюсь. Перед глазами встает искаженное болью лицо Насти, и я опускаюсь в кресло.

Злость не уходит полностью, но спадает до той стадии, когда я могу мыслить рационально.

В какой-то степени я могу понять почему Таня ничего не сказала. Она меня не знала, могла предположить, что я мудак, который заставил бы ее сделать аборт или оставил бы одну с ребенком на руках.

Только не сказав мне, она все равно осталась одна. И лучше бы я об этом не думал, потому что снова начинаю злиться.

Чего она этим добилась? Уверен, ей было очень тяжело. Один телефонный звонок и я бы взял ответственность, помог бы переехать.

Не хотела со мной встречаться? Ладно, насильно мил не будешь. Я все равно бы обеспечил их с сыном.

Я хотел бы общаться с Максимом, участвовать в его жизни. Нет, не так. Я хочу!

Прошу Лизу, пригласить ко мне Таню якобы для отчета по работе. До конца рабочего дня еще пятнадцать минут, надеюсь, птичка не упорхнула. Немного нервничаю до того момента пока не раздается тихий стук в дверь.

— Здравствуйте, Владислав Андреевич, — говорит робко, застывая на пороге.

— Закрой дверь и присядь, Таня.

Рыжик медленно идет к моему столу, словно я ей сказал: закрой дверь и клади голову на плаху. Раздражает, что она меня боится. Хотя тут я сам виноват. Налетел на нее в лифте, как на врага народа.

Зато есть время насладиться плавным движением бедер, моей сладкой Ведьмочки. Она потрясающе выглядит в нежно-розовом платье, обтягивающем ее стройную фигуру.

Забираю из подрагивающих пальцев папку и просматриваю отчет, не вникая ни в цифры, ни в графики.