23 минуты мая
Шрифт:
— Думаю, да, — стараюсь вложить в свой голос и улыбку как можно больше воодушевления и восторга, а у самой внутри дребезжит напряжение.
— А тот крутой дяденька на классной машине, это и есть твой друг?
— Да. Его зовут Влад.
— А мы поедем на ней?
— Да.
Максим немного подпрыгивает от восторга и берет меня за руку. Как и большинству мальчиков ему нравятся всякие машинки. А меня, наконец, отпускает напряжение. Я очень боялась, что придется объясняться перед Владом, если ужин сорвется. Уверена, он бы очень расстроился,
Прощаюсь с Дарьей, которая все это время нагло подслушивала наш разговор, и веду Максима к машине. Судя по напряженной позе и слегка подрагивающей улыбке, Влад нервничает.
С каждым шагом восторг Максима постепенно сменяется стеснительностью, и он прижимается ко мне теснее. И пока я соображаю, как подбодрить сына, Влад опускается перед ним на одно колено, не обращая внимания на то, что пачкает брюки о пыльный тротуар.
— Привет. Я Влад, — протягивает руку своей мини-копии.
— Я Максим, — важно отвечает рукопожатием.
— Надеюсь, ты голодный. Мы с твоей мамой хотим съесть что-нибудь вкусненькое.
Неожиданно, сын кивает с широкой улыбкой и повисает на шее Влада. Мужчина на секунду теряется, а потом подхватывает сынишку и подкидывает в воздух.
Не могу сдержать слез счастья. Картина, как Влад общается с сыном, а Максимка задорно смеется, слишком меня растрогала. Быстро стираю, выступившую влагу, и забираюсь в салон к любимым мужчинам.
***
Не зря говорят, к хорошему быстро привыкаешь. Больше недели мы с Владом уезжаем вместе, целуемся в машине как подростки, забираем сына и едем ужинать. Я бы сказала, теперь это наша традиция.
Я рассказала о себе практически все, продолжая умалчивать только о том, что я приемная. Никак не могу собраться с силами, придется вспомнить очень много болезненных событий, а мне не хочется разрушать наш маленький счастливый мирок.
Сегодня Влад сообщил, что не может поехать со мной, и с того момента я не нахожу себе места. Непонятное волнение и плохое предчувствие сдавили грудь, мешая дышать. Даже коллеги заметили, что я рассеяна, но я заверила, что все в порядке, потому что не могла объяснить в чем дело даже себе.
Сегодня я опаздываю, и по мере приближения к садику волнение усиливается, но я уверена, что оно не связано с отсутствием Влада, потому что он обещал заехать попозже и погулять втроем.
Закрываю за собой калитку и скольжу взглядом по немногочисленным детям, но никак не могу найти Максимку. Стараюсь не впадать в панику. Его могли наказать и оставить в помещении.
— Здравствуйте, Дарья. Извините, я немного опоздала. Где Максим?
Девушка, не поднимая на меня взгляда, продолжает обрабатывать заплаканному мальчику царапину на колене.
— А нечего кататься на шикарных машинах, может и опаздывать не будете, — тихо бубнит Даша, не скрывая презрения.
— По-моему, это не ваше дело. Где мой сын? — добавляю в голос ледяных ноток.
Девушка отпускает мальчишку и встает
— Папа забрал.
Я вся цепенею. Какой, к чертовой бабушке, папа? Не мог же Влад в тайне от меня приехать за сыном. Это точно не Дима. Они с Аленкой два дня назад улетели на неделю в горы покататься на лыжах.
Больше у меня вариантов нет.
— Что не ожидали, что ваш муж приедет? — хмыкает Дарья.
— Какой муж? Я давно в разводе, — шиплю на девушку.
Бесит ее самодовольное лицо. Бесит, что приходится вытягивать информацию по крупицам.
— Ну, это ваше личное дело. Но Сомова Максима Алексеевича забрал папа, предъявив копию свидетельства о рождении.
— Где эта копия? — перехожу на рык.
— У заведующей.
— Веди. Немедленно!
Дарья закатывает глаза и просит коллегу присмотреть за группой. Меня трясет от страха, но я удерживаю его, чтобы не сорваться в истерику. Сейчас нужно как можно быстрее узнать все подробности, а потом ехать в полицию.
— Здравствуйте, Евгения Федоровна, — девушка заглядывает в кабинет. — К вам тут мамочка чем-то недовольная.
Подталкиваю Дашу внутрь и захлопываю дверь, устремляя взгляд на грузную женщину.
— Здравствуйте, — говорю холодно и указываю на воспитательницу, — вот эта безответственная особа отдала моего ребенка чужому человеку.
— В смысле чужому? — взвизгивает Даша. — Вы сами сказали, что он ваш бывший муж.
— Да. Но он не является отцом Казанцева Максима Ивановича. У сына отчество моего папы и моя девичья фамилия. Меня заверяли, что человек, не внесенный в список, не сможет забрать ребенка ни при каких обстоятельствах, — поворачиваюсь к воспитательнице. — Почему вы не сравнили данные с той копией свидетельства, которую я приносила лично? Вы обязаны были это сделать, прежде чем отдать Максима неизвестно кому.
Дарья переводит затравленный взгляд с меня на заведующую и обратно и вдруг заливается слезами.
— Евгения Федоровна, вас не было. Я копию на столе оставила.
Женщина копается в бумагах, находит злосчастный листок и бледнеет.
— Дарья, копия не заверена у нотариуса. Как ты могла такое принять?
Девушка открывает рот, но я ее перебиваю:
— Вызывайте полицию. А я позвоню отцу Максима. Он от вашей шарашки камня на камне не оставит. А эту, — киваю на Дашу, — к детям на пушечный выстрел подпускать нельзя.
Вылетаю из кабинета, набирая Влада. Руки трясутся так сильно, что роняю телефон, и только с третьей попытки удается набрать номер. Гудки, но он не берет трубку. Звоню снова.
— Танюш, — шепчет после пятого гудка, — я на совещании. Перезвоню.
— Нет, — кричу в отчаянии, давая волю слезам, — он забрал сына. Этот больной ублюдок похитил Максима.
35
Маня скручивает от боли, и я облокачиваюсь о стену. Перед глазами пелена слез, чувствую, что пол под ногами качается. Если бы не стена давно бы упала.