28 панфиловцев. Велика Россия, а отступать некуда, позади Москва!

Першанин Владимир Николаевич

Один из бойцов задел ногой проволоку с привязанными к ней консервными банками. Простой, но надежный способ поднять шум, известный еще в Первую мировую войну.

Красноармеец сразу остановился, увидев впереди еще один ряд проволоки. На бряцанье банки обратил внимание немец из ближнего дома.

Видимо, он нес дежурство, вышел на крыльцо с автоматом на изготовку и окликнул бойца:

– Юрген, это ты шляешься?

Красноармеец понял, что через несколько секунд немец определит – появились русские. Поднимать шум раньше времени не хотелось,

но и другого выхода не оставалось. Боец, прицелившись, выстрелил из винтовки и ранил немца. Тот успел дать ответную очередь, боец с трудом удержался на ногах – пуля угодила в бок.

Понимая, что подвел товарищей, красноармеец бросил уже не нужную винтовку и, зажимая рану, из последних сил добежал до дома. Он сумел швырнуть две гранаты. Осколками изрешетило двух немецких солдат, выскочивших на шум.

Автоматная очередь срезала бойца. Он пытался бросить последнюю имевшуюся у него «лимонку», но она взорвалась у него под ногами.

По команде Ивана Коржака взвод открыл огонь из винтовок и автоматов. Полетели гранаты и бутылки с бензином.

В первые же минуты были убиты и ранены десятка полтора немецких солдат. Но дисциплина сыграла свою роль. В ответ ударили винтовочные выстрелы. Из двух окон выбили доски и открыли огонь пулеметы.

Антон Федосеев, рыжеволосый, мощный в плечах, швырнул противотанковую гранату. Она ударилась немного ниже подоконника. Взрыв перекосил оконный проем, подбросил и смял пулемет, раскидал расчет.

Приблизиться к другому пулемету не удавалось. Двое бойцов упали на снег, который сразу почернел от крови. Ручные гранаты, взорвавшиеся перед домом, лишь сорвали наличники и обрушили завалинку.

Один из домов загорелся от бутылки с бензином. В огонь швырнули еще одну бутылку. Пламя охватило стену, а из дверей и окон стали выскакивать немцы, стреляя на ходу.

Иван Коржак понимал, что у него остались считаные минуты. Обороняющиеся пока оставались в домах, но вскоре выскочат наружу, и начнется неравный бой среди построек, плетней и деревьев.

– Их надо прикончить в домах!

Это кричал Федосеев Антон. Пуля разорвала бушлат, прошла вскользь по руке. Антон с руганью запустил «лимонку» в окно. Затем еще одну гранату, которая взорвалась на ступеньках, свалив автоматчика.

Стену одного из домов проломили противотанковой гранатой. Несколько убитых и тяжелораненых остались внутри. Человек двенадцать выскочили наружу. Большинство из них были контужены, оглушены. Они попали под огонь автоматов, винтовок и все остались на снегу, который таял и парил от вытекающей крови.

Но дальше все пошло не в пользу нападавших. Офицеры навели порядок. Суматоха, растерянность от внезапного нападения сменились организованным отпором. Из окон стреляли почти в упор из автоматов, бросали гранаты.

На крыльцо одного из домов выскочили четверо солдат во главе с фельдфебелем. Рослый солдат, держа на весу ручной пулемет «дрейзе», опустошал барабанный магазин на 75 зарядов.

Автоматчики

вели огонь частыми очередями. Это был огневой кулак, который валил в снег одного бойца за другим. В них стреляли, кого-то ранили, но остальные продолжали вести огонь, не обращая внимания на раны.

Несколько солдат устанавливали пулемет на крыше бронетранспортера. Завелся прогретый двигатель. Коржак подозвал Тимофея Савенко.

– Возьми бойца и прикончи этот гроб на гусеницах, пока он не открыл огонь.

Сержант-алтаец согласно кивнул и, захватив красноармейца, побежал к тяжелому восьмитонному «ганомагу», который мог понаделать дел, если его вовремя не остановить.

Тимофей, забежав с кормы, бросил в десантный отсек бутылку с бензином и следом гранату. Бросок был удачный, отсек загорелся, через борта выпрыгивали горящие немецкие солдаты и катались в снегу, сбивая огонь.

Помощник из молодых красноармейцев успел лишь поставить связку из трех гранат «РГД 33» на боевой взвод. Попытался бросить ее, но угодил под автоматную очередь.

Сильный взрыв смял тело парня, оторвал руку, но и «ганомаг» остановился. Водитель и помощник пытались ручными огнетушителями погасить пламя.

От детонации трещали и взрывались патроны, гранаты на поясе убитого немца. Тимофей, сдернув с плеча самозарядку «СВТ», выстрелил в механика-водителя.

Ефрейтор из экипажа, сбросив с себя горящую шинель, взвел затвор автомата.

– Жри! Семнадцатым по счету будешь.

Пуля свалила ефрейтора в снег. Тимофей хладнокровно добил еще двоих контуженых солдат, подобрал автомат и сунул за голенища сапог несколько запасных магазинов.

«Ганомаг» горел. Оглядев машину, в которой пламя пробивалось к двигателю, сержант Савенко побежал к домам, где продолжался бой.

Там дела обстояли неважно. Взвод Ивана Коржака нанес в начале боя крепкий удар, и немцы понесли немалые потери. Однако тройное численное преимущество и опыт немецких солдат переломили ход боя.

К этому примешивалась злость солдат вермахта и желание отомстить за убитых камрадов, которые лежали в снегу и остались в горящих домах.

– Отходим, – дал команду младший лейтенант Коржак.

Но это оказалось не так просто. Немцы преследовали отступающий взвод. Их удерживал пулеметным огнем из трофейного «МГ 34» Антон Федосеев.

Уносили тяжелораненых, захваченное оружие. Тимофей Савенко, пристроившись за сосной, поймал в прицел капитана, командира роты, и сумел его ранить в плечо.

Это замедлило преследование, и остатки взвода сумели скрыться в ночном лесу.

Утром подводили итоги. Погибли четырнадцать бойцов, восемь раненых отправили в санбат. В бою потеряли половину взвода. Количество немецких потерь было неизвестно. Коржак, прикинув результаты и опросив бойцов, доложил Краеву:

– Думаю, десятка четыре убитых и тяжелораненых фрицы потеряли. Поначалу мы крепко ударили. Это уже после немцы опомнились, и пришлось отступать.

Подумав, Коржак добавил: