28 панфиловцев. Велика Россия, а отступать некуда, позади Москва!

Першанин Владимир Николаевич

– Принес, – кивнул Андрей. – Старшина у меня шустрый.

– Это хорошо. И держались вы крепко. Завтра полегче будет. Выделим гаубичную батарею, они помогут.

Андрей вспомнил, что давно не связывался с Матвеем Сташковым.

– Жив курилка, – ответил Суханов. – Правда, батарее опять досталось. Два орудия из строя вышли. Одно пытаются отремонтировать. В любом случае две пушки у него наготове.

Наступила ночь. Обе стороны, возбужденные долгим боем и гибелью товарищей, продолжали стрелять, хоть цель толком

не видели.

Егор Веселков не ожидал, что в танке будет так холодно. Пар от дыхания оседал слоем инея на промерзшей обгорелой броне. Водка не согревала, только тянула в сон.

Ближе к рассвету, когда темнота особенно сгустилась, Егор своим острым зрением разглядел несколько силуэтов. В маскировочных халатах. В танке оставался запас осветительных ракет. Сержант приказал по его сигналу выпустить несколько штук. Сам сел за прицел «дегтярева». В окопе из-под танка готовился открыть огонь расчет трофейного «МГ 34».

Когда взвились вверх ракеты, все отчетливо увидели шагах в семидесяти пять-шесть немецких солдат. Открыли огонь. В ответ выплеснулась шипящая струя огнемета, но до танка огонь не добрался.

Зато тянулись трассы со склона, вели огонь по танку немецкие пулеметчики. Саперы, прикрываясь автоматными очередями, отползли, оставив два трупа и догорающий баллон.

Когда пришли в себя от внезапного нападения, обнаружили, что погиб красноармеец из расчета трофейного «МГ 34». Одна из многих пуль нашла свою цель. Угодила в голову, и боец сунулся лицом в землю. Когда Веселков сообщил по телефону об этом лейтенанту Краеву, тот, помолчав, спросил:

– Втроем справитесь?

– Справимся.

С утра немцы снова атаковали станцию. По склону, прячась за редкими деревьями, спускался штурмовой взвод. Дождавшись, когда он выйдет на более открытое место, открыли огонь из обоих пулеметов и заставили взвод отступить.

Было видно, как санитары вытаскивали раненых и убитых. Танк, превращенный в дот, оказался как кость в горле.

Сначала его пытались добить и поджечь фосфорными минами. Но в запасе у немцев их было не так много. Все же штук пять взорвались рядом. Одна ударила в башню, засыпав броню горящим крошевом.

В танке гореть было нечему, но дым душил людей, кашель буквально выворачивал легкие. Убегать было бесполезно, немцы только этого и ждали. Тогда Егор Веселков, вспомнив, как спасались в горящем лесу, приказал дышать через мокрые тряпки.

Они продержались в танке до ночи, помогая отбивать атаки. Когда немцы обложили их кольцом, Егор понял, что еще одну ночь им не продержаться. Старшина Снитко не смог принести боеприпасы. Краев дал добро на прорыв.

К своим пробились двое: Егор Веселков и молодой красноармеец, который участвовал в штурме танка.

– Ну, как повоевал? – обнимая товарища, спросил Андрей Краев. – Дали вы фрицам! Они сожрать вас были готовы. Не считал, сколько немцев ухлопали?

– Нет, –

покачал головой сержант. – Не до того было.

– Голов сорок уделали, – неожиданно вмешался в разговор молодой красноармеец.

– Ты их по головам как овец считаешь?

– А что они, люди, что ли! Били от души из двух пулеметов. Все гильзами засыпано.

– Герой, – засмеялся Андрей. – Ладно, иди отдыхай. Там вам еду и водку оставили. Чего смотришь?

Боец помялся, затем неуверенно продолжил:

– Медаль какая-нибудь нам не положена? Мы старались…

– Иди, ужинай. Посмотрим.

– Спасибо, товарищ лейтенант, – козырнул красноармеец.

– За что спасибо? Я тебе ничего не обещал. А воевали вы смело.

Еще трое суток рота лейтенанта Андрея Дмитриевича Краева вела бой за станцию Крюково. Первого декабря под сильным напором обескровленный полк был вынужден отступить.

В этот день Андрей Краев погиб. Лейтенант вместе со взводом Ивана Коржака прикрывал отходящий батальон. Пулеметная очередь угодила ему в грудь. Прибежал санитар. Андрей с усилием открыл глаза. Хотел что-то сказать, но не хватило жизни.

Его тело вынесли на себе уцелевшие красноармейцы во главе с Иваном Коржаком.

– Мы героев ищем, а они рядом с нами, – докладывал комбату подвыпивший лейтенант Коржак, принявший остатки роты. – Андрей каким человеком был! Таких редко найдешь. Сражался до последнего и погиб.

Пятого декабря 1941 года наши войска перешли под Москвой в наступление. Были освобождены города Клин, Истра, Калинин, Калуга, Волоколамск, десятки поселков и деревень. Среди них – небольшая станция Крюково, где погиб лейтенант Андрей Краев.

Группа армий «Центр» была отброшена на 100–250 километров. Это был первый крупный успех Красной армии в Великой Отечественной войне.

Весь мир обошли кадры кинохроники. Завязшая в глубоком снегу вдоль дорог разбитая немецкая техника, смерзшиеся мертвые тела «завоевателей», колонны пленных. Ох, как далеко еще было нам до Победы! Но первый крепкий удар был нанесен.

Вермахт, не знавший два с лишним года поражений, бежал. Были разгромлены 38 немецких дивизий и похоронен миф о непобедимости немецкой армии.

Эпилог

Судьбы панфиловцев

Итак, судьба распорядилась таким образом, что расторопные журналисты и их редактор создали миф о 28 панфиловцах (что-то вроде трехсот спартанцев), которые сотворили сказочные подвиги. Сожгли множество немецких танков и уничтожили массу пехоты.

Корреспондент газеты «Красная звезда» Кривицкий поместил очерк под заголовком «О 28 павших героях». В нем он уверенно, как очевидец или человек, хорошо знакомый с теми событиями, лепил миф, наскоро собрав двадцать восемь фамилий бойцов и командиров, которым позже присвоили звание Героя Советского Союза.