3 ангела и половинка

Панасенко Оксана

– Ты говоришь о ней, словно о предмете. Не позволю!
– схватился за рукоятку меча в ножнах.

– КВЕНСЕНТ! – закричала резко я.

Услышав мой голос, Квенсент ворвался в комнату, за ним последовал Айрон. Я сидела на кровати. Вся дрожала и плакала. Квенсент подбежал ко мне и заметил, что мои слезы не похожи на обычные, а на вытекающие с глаз льдинки. Это его очень насторожило, но надолго не сосредотачивал внимания, более углубившись моими словами:

– Страшно!...Кровь…Розы…

– О чем ты? – взял меня за плечи, - Тебе приснился страшный сон?

–

Дааа! – обняла Квенсента, - Он был настолько реален. Мне приснилось, что я лежу в море красных роз, в этом платье, а по моей шее течет кровь. Много-много. И мне больно-больно. Но... Я не шевелюсь, а лежу с закрытыми глазами и руками на груди, как мертвец…Квенсент, спаси, спаси…

Квенсент повернул голову в сторону к Айрону, и Айрон, прочувствовав свою вину за содеянное, удалился прочь, уходя спиной назад. В моем сне откликнулись мгновения воспоминаний, когда меня обескровил Айрон, и об этом он догадался.

Квенсент крепко меня взял за руку, обнял и, покачивая, сказал убаюкующими словами:

– Я с тобой. Я рядом. Я не допущу плохим снам проникнуть в твой разум, а тем более пробраться в реальность.

Он заставил меня лечь и насильно усыпил. Не верится, но его присутствие мне помогло. Я расслабилась. А когда уже спала, сны не беспокоили.

Следующего дня я открыла глаза и скривилась, сжалась в клубочек, натянула на себя одеяло, и спрятала голову.

– Нет, - сопротивлялась я солнцу.

– Тебе еще неприятен солнечный свет? Тогда я закрою окно, - подойдя к окну и зашторил, сказал Квенсент.

Квенсент ни на шаг не покидал меня, мою комнату, все оставаясь рядом у постели, словно в палате у больного.

– Мг, - мугукнула, и для проверки на отсутствие света приоткрыла щель в одеяле для глаза.

Почувствовав спокойствие и не напряг на глазное яблоко, откинула с себя одеяло и довольно сказала:

– Спасибо. Вот теперь хорошо.

Приподнялась и удобнее уселась в кровати, облокотившись на спинку, поджала ноги. Руки положила на колени и зашевелила пальчиками. Молчала. Да и Квенсент толком не знал, о чем со мной поговорить. Ему хотелось о стольком поговорить со мной прежней, но видя меня новопробудившуюся, с амнезией, – язык попросту не поворачивался. Он понимал, что я потеряла память, и если скажет что-то не то, то на все это повлияет и дальнейшая судьба моя, его. К тому же, на носу был очень ожидаемый приход магов. Нельзя было себя раскрывать. А и так, не о чем было разговаривать.

– Квенсент, а мы с тобой знакомы давно? – спросила я, первая найдя тему для разговора.

– Да. Мы знакомы с самого детства. Мы проживали практически в соседних домах, - не уточняясь в подробностях.

– Правда? Как замечательно! А какой твой дом?

– Небольшой. Зато крепкий. Кирпичный.

– И ты, конечно, живешь с кем-то? – с заигрующим любопытством.

– Нет. Сам. Раньше жил с матерью. Но она умерла, когда мне исполнилось пятнадцать.

Я покачала головой. Медленно, словно заводная кукла.

– Мне очень жаль.

– Я привык. Зато, я окреп мыслями и силой. И не похож на слабака.

Я

улыбнулась.

– Интересно, а какой у меня дом?...Ничего не припоминаю, - закатила глаза вверх, задумалась.

– Км,…очень красивый, - стараясь оборвать воспоминания на всякий случай.

Ведь он меня еще оберегал от боли, с которой я столкнулась, попав в лапы к Айрону – сидение на цепи, словно животное, укус в шею с летальным исходом от выпивания крови.

– А, хочешь немного подкрепиться? Горячего чая, кофе, пирога со сливками или пирожного или что-то поаппетитнее? – переведя тему разговора резко в другую сторону.

Я улыбнулась, помахав головой.

– Нет. Спасибо.

– Твой постоянный отказ от пищи меня волнует. Ты себя хорошо ли чувствуешь?

– Да. Лучше, - улыбнулась, показывая уверенность и хорошее настроение.

Я потянула руку к голове и вынула с волос немного увядший цветок белой розы.

– Что это? – с отвращением сказала я.

– Роза, - разъяснил Квенсент, пожав плечом.

– Какая гадость. Убери.

Квенсент послушно вынул с волос все розы, взял с рук мою, насобирав целую кучу, собрался положить на стол, но я возразила:

– Нет. Не туда. Не хочу их видеть.

– Хорошо, - послушно с кивком головы.

Открыл двери, собираясь выносить с комнаты, как элегантной и ловкой походкой проскользнула между его ног полосатая серая кошка, зайдя в комнату.

– О, какая милая, - растаяла в чувствах я, при виде ее шерстки и миндалевидных больших глаз.

– Постой, - обратился к кошке Квенсент, но она его не послушала, тем-то заставив отвлектись от мусора. Вместо того чтобы бежать к мусорной урне выносить цветы, аккуратно в коридоре около дверей, положил их кучкой, чтобы их потом забрала прислуга, когда будет убираться. Прикрыл двери.

– Жозефина, ану убирайся! – приказал Квенсент кошке.

– Значит, тебя зовут Жозефина? Какое милое имя, - улыбнулась и похлопала по постели, приманивая кошку к себе.

Кошка послушно запрыгнула на кровать и принялась ластится. Я ее гладить, и она мне ответно довольно мурлыкать, приподымать хвост трубой.

Квенсент не мог мне рассказать, что это именно я, блуждая с ним по городу, однажды нашла между дворов бедного истощавшего запуганного от вечных нападающих собак слабенького котеночка. И что именно это я принесла его в замок, выкормила и назвала Жозефиной. И что этот маленький котенок вырос, и теперь находиться передомной, в моих руках. И даже спустя много лет, видимо, все же, чувствуя хозяйку, Жозефина пришла на мой запах.

– Какая ты умница, красавица. А шерстка теплая, чистая, шелковистая. Вы самая что ни есть баронесса, мадмуазель, Жозефина, - сделала я кошке комплимент, не прекращая гладить.

Кошке понравилось, и она благородно промурлыкала. «Мур-мур-мяу».

Наступил вечер.

Квенсент подошел к окну, заглянул между штор, проделав небольшую щель, и сказал:

– Уже солнце не так светло сияет. Немфея, давай прогуляемся.

Я, поглаживая кошку, нехотя подняла на него глаза и спросила: