3 ангела и половинка
Шрифт:
– Кто это? – спросила сразу же удивленная я.
– Не стесняйся, Миледи. Проходи, проходи, - подталкивая меня в спину, проходить в гостиную дальше, сказал Айрон.
За долгое время я впервые увидела незнакомца в замке.
Держа под руку, Айрон подвел меня к нему, и представил:
– Миледи, познакомься. Это мой королевский художник, Луи Одорес.
Я расслабилась. И представилась:
– Очень приятно. Меня зовут Немфея Роузт.
Художник взял меня за руку и поцеловал в тыльную сторону ладони.
– Мне тоже безумно приятно, леди. Или, извините, миледи?
– Нет, вы не ошиблись. Леди. Просто, у Вашего величества
Он сделал вид, что проигнорировал, не учитывая того, что плавно отпустил мою руку.
– А зачем он здесь? Он будет рисовать ваш портрет, Ваше величество, - спросила я у Айрона, повернув к нему голову.
– Не меня, а тебя, Миледи, - улыбнулся хитро.
– Меня?! – в шоке, округлила глаза.
– Я не лишь привел тебя в замечательное место, - намекая на помещение, в которой еще не удостаивалась побывать, - Но и сделал тебе сюрприз, - подготовил его заранее, еще до встречи с Магдаленой, - И как тебе? – улыбнулся довольно, положив руку на пояс.
– Боюсь, я этого не достойна, Ваше величество, - протянула, еще не отойдя от шока.
– Достойна, еще как, - подтолкнул меня в спину, ближе к художнику.
– Что же, леди Немфея, давайте приступим, - подхватив меня под локоть, сказал художник, на что я обернулась к Айрону с несчастным взглядом: «Спаси же меня», но он лишь улыбался, отвечая мне взглядом: «Вот тебе и надо. Заслужила». Для полного дополнения не хватало ему лишь на прощание помахать мне рукой, - Ваше величество заказал ваш портрет. Думаю, здесь будет самым идеальным место, - подведя ближе к окну и усадил на один из стульев.
Но, я не отступила, не сменила тактику. Выхватила руку, которую крепко держал художник, подскочила со стула, заявила:
– Но я не хочу портрет. А если и буду изображаться на холсте, то не одна.
– Вы совершенно правы, леди Немфея, - сладко говоря, каждый раз при разговоре склоняя голову, ложа руку на сердце, подхалимствуя, - Я хотел предложить тоже самое еще с самого начала. Ваше величество, - повернув голову к Айрону, склонился, - Не соизволите и вы изобразится на моем рисунке?
– Отчего же? – улыбнулся от радости, видимо, лишь и ожидая этого приглашения, - Конечно же, я не против составить компанию на картине Миледи.
– Тогда, давайте пройдемте сюда.
Взяв меня под руку, художник подвел к креслу и усадил, а Айрона попросил стать позади, по правое плечо от меня.
Но и здесь я завозражала.
– Извините, но я посчитаю картину не полноценной без еще одного человека. Квенсент, прошу, нарисуйся вместе с нами, - мягко улыбнулась.
– Я?! – удивился, резко округлил глаза и опустил руки с замка, до того времени он не заинтересованно изучал чей-то мужской портрет на стене.
Услышав это, Айрон возразил и себе:
– Не стоит, это…
Но и я стояла на своем:
– Если не будет Квенсента, то и не будет меня, - подымаясь с кресла, - Это что, так тяжело исполнить мою просьбу? Я лишь просто хочу запечатлится со своими друзьями, - расстроилась чуть ли не до слез.
Айрон сжалился. Грубо сказал:
– Квенсент, становись. Негоже Миледи расстраивать.
Я довольная, что добилась своего, села обратно в кресло. Поправила платье. Квенсент же стал за креслом, около Айрона, по левое плечо от меня. Я улыбнулась скромно. И здесь художник сказа:
– Великолепно! Лишь разрешите, я немного
И на мне, как Квенсенте с Айроном удалил недостатки. Подготовил наши силуэты к рисунку. Поправил одежду, прически. Посоветовал, как себя вести, как стоять, сидеть, куда смотреть, как улыбаться, куда разместить руки.
Прошел не один час гордого позирования, пока художник не оповестил:
– Великолепно. Заключительные штрихи я дорисую и сам. Благодарю вас, господа, леди, - остановил движение руки по мольберту художник. Положил кисть на деревянную палитру, перепачканную размазней смешания красок и глубоко выдохнул.
Я, услышав, такие долгожданные эти слова, с облегчением расслабилась. Точнее сказать, расплылась. Глубоко выдохнула, одновременно с тем, роняя свою королевскую осанку, сгибаясь, готовая лечь себе уже на колени. От длительного положения в одной позе с вытянутой шеей, все затекло. Шея, спина, позвонок, предплечья, коленки, даже затылок. Очень сложно было соблюдать одну и ту же позу, взгляд, на протяжении длительного времени. И пусть даже кисть руки лежала на руке, со временем становилось неудобно, хотелось размяться. Рука окаменела и напоминала кусок камня. Подмышки выли, шея чесалась, ступни накрахмалились, хотели подвигаться. И это были еще не все чувства, которые пришлось испытать. Множество появлялось соблазна, сорваться с проклятого кресла, закружиться, задергаться, забегать по комнате, словно сумасшедшая собака, лишь бы разомнутся и привести в чувства. Но я старалась сдержаться, не сорваться лишь только из-за Квенсента и Айрона. И по сравнению с ними, мне грех не на что было жаловаться. Я находилась в приличных комфортабельных условиях, сидя всего лишь в кресле, без силы прочувствовать всю боль, которые испытывали Квенсент с Айроном, стоя на ногах. Согласится каждый, это очень трудное и проблематичное задание. Ведь каждое мгновение – это соблазн разомнуть конечность, покоситься в сторону, схватиться за кресло для опоры, (Кстати, в этом повезло Квенсенту. Вот, видно, почему он так довольно улыбался. По задумке художника, он действительно должен был положить на спинку кресла руку), и, в конце концов, скривиться от боли. Но ничего из выше перечисленного с ними не произошло. Они спокойно, словно два оловянных солдатика отыграли свою роль.
Откинувшись назад и глубоко выдохнув, положила руку на шею, увлеклась разминанием.
Квенсент с Айроном не отставали от меня. Они так же не желали больше оставаться подобиями фарфоровых двух мужских прекрасных статуй. Осанка омякла. Тела зашевелились в свободных для них положениях, разминая шеи, приподымая руки, двигая лодыжками.
Я поднялась с кресла. Сцепила пальцы рук в замок, подняла выпрямленные руки над головой, потянулась. Закрутилась подобием юлы, посчитав такое упражнение за хорошую разминку и растяжение для всего тела.
Пока мы приводили себя в чувства от позирования, художник незаметно и тихо собрался. Осторожно положил недорисованную невысохшую картину в специальный коробок-футляр, откланялся и удалился.
Лишь с его уходом, оставшись наедине с Квенсентом и Айроном, осмыслила, что произошло в этой зале. Увидела в себе много недостатков, которые отобразятся на картине. Ведь можно было и занять другую позу. По-другому улыбнуться. И даже сесть куда захочу. Например, на подоконник, смотря в окно, или же за фортепиано, имитируя игру на музыкальном инструменте, хотя и без навыков игры на нем. Но прошли те уже минуты, и их не возвратишь.