30 сребреников
Шрифт:
Кардинал очень сильно постарался абстрагироваться от того, кого он перед собой видит, поскольку внешний вид ребёнка ну никак не укладывался в его голове с тем, что он говорит.
— Твоя латынь, она плоха, кто тебя обучает? — поинтересовался он, чтобы немного прийти в себя.
— В этом и проблема ваше преосвященство, мне не дают учителей, — пожаловался ребёнок, — мне приходится всё учить самому.
— Причина? — удивился кардинал, — никогда не поверю, что у Мендоса недостаточно денег для этого.
— Ну, я думаю, меня хотят побыстрее спихнуть в какой-нибудь отдалённый монастырь, чтобы я своим видом никого не смущал, — спокойно ответил ребёнок, — так что какой смысл тратить деньги на моё обучение?
Торквемада
— Поверь мне дитя, познакомившись с тобой лично, я сделаю всё, чтобы такой ум не остался в впотьмах.
— Благодарю вас ваше преосвященство, — ребёнок попытался склонить голову, но из-за горба ему это не удалось сделать.
— А теперь, — тут кардинал хищно улыбнулся, — я бы хотел подробно узнать у тебя, в чём ты не согласен с моими трудами. Можешь, кстати, перейти на кастильский, спор у нас думаю будет весьма жаркий по этому поводу.
— Как вам будет угодно ваше преосвященство, — гримаса на лице ребёнка должна была, по-видимому, означать улыбку, и он тут же перешёл на родной язык.
* — такое обращение к кардиналам, как «Ваше высокопреосвященство» в римско-католической церкви было впервые даровано папой Урбаном VIII, 10 июня 1630 года особым декретом, так что на момент повествования, обращения к кардиналам такое же как к епископам и архиепископам — «Ваше преосвященство».
Громкие споры и даже те слова, которые обычно священники не произносят, доносились из покоев кардинала до самого заката, только подошедшее время пира и сам дон Иньиго, постучавшийся в дверь, не остановили горячую дискуссию. Всклоченный, возбуждённый кардинал с пеной у рта доказывал что-то маленькому ребёнку, а тот раз за разом вставлял какие-то только им обоим известные фразы из Нового и Ветхого Завета, возмущавшие кардинала, так что дон Иньиго был весьма обеспокоен, как бы внук ни разозлил кардинала и тот уедет от них с негативным решением по его поводу.
Когда слуги унесли ребёнка, который угрожал взрослому завтра продолжить их спор, глава дома Мендоса опустился на соседнее кресло и взволнованно посмотрел на взбудораженного кардинала.
— Ваше преосвященство? Прошу простить меня, если внук позволил себе слишком многое. Его воспитанием по большей части занимается он сам.
Кардинал молчал, явно приходя в себя и успокаиваясь, затем с горящим взором посмотрел на дона Иньиго.
— Я забираю его, — твёрдо сказал он, — весь следующий год он проведёт со мной, а дальше посмотрим.
— Ваше преосвященство, — изумился Иньиго такому решению, — но почему?
— Вы ведь сами хотите от него избавиться, — напрямую ответил Торквемада, — к тому же не даёте нужного образования. Для ума подобного ему, это просто преступление. Я намерен устранить этот пробел и научить его всему, что знаю сам.
— Это так ваше преосвященство, — не стал обманывать верховное духовное лицо дон Иньиго, — но позвольте хотя бы расходы на его содержание взять на себя? Это самое меньшее, что мы можем сделать за вашу помощь.
— Мы никогда не отказываемся от пожертвований, — склонил голову Торквемада, всё ещё явно находясь под впечатлением от прошлого разговора, — завтра я отдохну, а послезавтра мы продолжим путь, я увидел всё, что хотел.
— Я распоряжусь, чтобы скакунов и припасы в дорогу, вам подготовили, — согласился с неожиданно быстрым отъездом кардинала, глава дома Мендоса.
— И мы будем благодарны вам за это, — кивнул кардинал.
Весь следующий день все во дворце Мендосы наблюдали странную картину, как кардинал прогуливается по коридорам, а рядом его слуга несёт ребёнка, с которым его преосвященство разговаривает, часто переходя с кастильского на латынь и обратно, и это нисколько не смущало обоих собеседников, поскольку малыш поступал ровно так же. Все те, кто хотел встретиться с кардиналом были вынуждены удовольствоваться его кратким
Глава 5
12 февраля 1454 A. D., Рим, Италия
Я с самого момента рождения знал, что я не такой как все. Ум взрослого, запертый в теле младенца. Знал, но ничего не мог с этим поделать. Единственным развлечением было разбирать меню интерфейса, который был мне доступен, поскольку я хоть ничего и не знал о том, кто я и почему оказался в таком положении, но вот о цели моего существования мне было прекрасно известно. Я должен был найти монеты, которые я уже знал были так называемыми сребрениками, а точнее тирскими шекелями, которыми расплатились с Иудой за его предательство Христа. Я даже видел несколько из подобных монет, касался их, но они оказались «не теми» которые мне были нужны. Что меня порадовало, что кто-то до меня вложил очки характеристик в определение монет Транслятором, так что мне не требовалось теперь брать их в руки повторно, если я их однажды держал в руках, для меня они в интерфейсе теперь подсвечивались красным, те же, которые я ещё не трогал, были серыми и это здорово должно было мне облегчить работу в будущем по выполнению задания.
Так же взбодрили параметры собственного тела, которые можно было улучшить, а в моём случае ещё и убрать установленные явно не спроста телесные недостатки в виде моих уродств, с которыми я сейчас жил. Этот кто-то явно сделал это намеренно, и я не мог его винить, поскольку не знал его мотивов. Так что главное для меня было задание и набор баллов, а дальше можно было не только убрать все свои физически и психологические недостатки, но ещё и дополнительно усилить собственное тело. Это меня безусловно радовало.
Пока правда в силу возраста мне приходилось лишь учиться и познавать этот мир, но я не расстраивался и несмотря на своё уродство делал всё, чтобы узнать как можно больше, благо вживлённый интерфейс запоминал всё, что я когда-либо видел или бросал мельком взгляд. Я мог в любой момент вывести картинку записи и процитировать всё, что было в этот час и минуту, что конечно вызывало оторопь не только у родителей, но и у слуг.
Знакомство с кардиналом Хуаном де Торквемада неожиданно вырвало меня из дворца Гвадалахары и вот мы, сопровождаемые его и моей свитой, прибыли в Рим. Я знал его планы в отношении себя, он планировал сделать меня своим учеником, а на деньги моих родителей нанять учителей по тем предметам, которые сам не знал. За мои финансы отвечал управляющий, которого они отправили вместе с ещё тремя слугами, которые должны были обеспечивать мой быт, как отпрыску семьи Мендоса, ну и, разумеется, отвечать за мою безопасность. Всё же родители, несмотря на всю нелюбовь, которую ко мне испытывали, заботились в первую очередь об имидже рода, а не обо мне, так что никто не должен был сказать, что Мендоса даже не могут обеспечить достойную жизнь собственному отпрыску.
— Вот он, urbs aeterna — Вечный город, дитя моё, — обратился ко мне кардинал, с гордостью показывая на улицы и кирпичные строения, которые предстали нашему взору, когда мы проехали ворота города.
По моему скромному мнению, город явно знавал лучшие свои годы, сейчас было видно, что Риму нужен ремонт и не малый. Грязные стены, не чищенные улицы, и очень много народа — вот первое, что бросилось мне в глаза. Но, разумеется, вслух я сказал совершенно другое.
— Даже боюсь представить ваше преосвященство, сколько он видел и сколько пережил, — коротко ответил я.