–32 градуса по Цельсию. Том 2. Лайт и Дженни
Шрифт:
Песни под гитару в лагере. Первая симпатия – красивая девушка, делавшая ему перевязки и заливавшаяся краской, когда он ее благодарил.
Враг прорвал оборону. И все они умерли.
Джэй и сам едва остался жив – всего лишь крупно повезло, что он потерял сознание от кровопотери и его не проверили.
Думал, не выживет.
Думал, не выдержит, сломается от боли.
Но
Он упрямо пошёл вперёд.
Из пехоты – в разведчики. Тихо-тихо – по следам врага.
Сколько раз он прошёл по самому краю? Сколько раз мог допустить ошибку и отправиться вслед за своими товарищами?
Но не провалился. Получил у врага позывной – "Бешеный Волк". Собирал данные очень тихо. Аккуратно брал пленных.
А потом допрашивал. И не было такого человека, которому он не смог бы развязать язык.
Его боялись. На чужой стороне он стал той целью, что непременно нужно было уничтожить. Но Джэй, узнав об этом, пошутил, что волка поймать тяжело, а уж бешеного – невозможно. Разорвёт на клочки.
К двадцати одному Джэй обзавёлся поседевшими висками и аритмией. Сломанной и неправильно сросшейся ногой. Двумя десятками шрамов на теле и сотней дыр в душе.
Но ещё и надеждой принести стране победу.
Разведотряд под его командованием с момента формирования не совершал ошибок и потому обзавёлся доверием высшего руководства.
Когда наступил переломный момент, именно их направили разведать обстановку.
И всё, как всегда, шло гладко.
Под ногой ни один камень не хрустнул, ни одна птица не сорвалась с ветки и не вспорхнула в затянутое пеплом туч небо.
Они не совершили ошибок. Но их поджидали заранее.
Половину отряда убили. Вторую половину взяли в плен. И жестоко пытали.
Переживая в плену каждую невыносимо мучительную минуту, Джэй гадал, что же произошло. Был ли в их рядах шпион. Или утечка информации произошла по воле случая.
Сцепив зубы, он смотрел, как одного за другим убивают его товарищей. Его заставляли на это смотреть. Пытались сломать всеми возможными способами, чтобы добыть информацию.
Но Джэй терпел. Душевную боль и физическую. Бесконечно умоляя высшие силы о скорейшей смерти. Но они оказались глухи к его мольбам. Вынуждая терпеть снова и снова. Каждую рану. Каждый новый шрам.
Но когда терпеть оказалось совсем невозможно, произошло чудо.
Бесконечно изводящий его допросами офицер, глядя на его низко опущенную уже много дней голову, посчитал, что он наконец сломался. Нагнулся к нему слишком низко, желая заглянуть в его пустые глаза.
И этой самой резко поднявшейся головой получил удар в челюсть, а затем его свалили подсечкой ноги.
Держащие его несколько месяцев в плену сделали крупную ошибку, думая, что время уничтожит его желание бороться. Джэй специально усыплял их бдительность. Пока они перестанут его бояться, снизят охрану, посчитают, что запирать
Но Джэй не сдался. Вырубив своего мучителя, он украл ключи и оружие. Безжалостно пристрелил его и всех, кто встал на пути к побегу.
Вырвался на мороз и брел по бесконечной снежной метели, капая кровавыми каплями на безупречно белое покрывало. Видел перед глазами лица ныне мёртвых товарищей. Слезы застывали на щеках ледяными каплями.
Хотелось сомкнуть ресницы. Завернуться в пушистый снег и никогда больше не просыпаться.
Но он делал один упрямый твёрдый шаг. Второй – хромающий. Шёл, пока всё же не упал, согнувшись от усталости и боли.
Дальше всё было смутно. Его нашёл лесник, делавший ежедневный обход. И Джэй не знал, правду он сказал или нет, но выжил он только потому что рядом с ним сидел и жалобно выл волк. Он и привлек внимание мужчины.
Выжив в таких опасных условиях, пройдя через мучительные испытания, Джэй всё ещё рвался в бой. Едва встав на ноги, разузнал о местонахождении ближайшего лагеря и направился обратно на фронт.
Всё должно было быть хорошо. Он должен был просто вернуться в строй и продолжить бороться за справедливость, в которую верил. Но…
Если бы Джэя спросили, что болит сильнее – открытая рана от медленно срезаемой плоти или рана, нанесённая в сердце словами… Он бы выбрал слова…
– Что это значит?
Глаза широко распахиваются. Джэй едва не теряет равновесие, но хватается за край стола.
– Стоящее над твоим отрядом командование состояло сплошь из предателей. И ты героически убивал своих, – серьёзно вещал из-за стола его теперь уже новый командир.
Но Джэй слышал его как сквозь толщу воды. Погружаясь в пучину отчаяния всё глубже и глубже.
– Однако предательства с их стороны начались за два месяца до вашего пленения. Если верить твоему докладу, а я верю, вас попросту использовали. А потом, в решающий момент, сообщили врагу о вас заранее, чтобы убрать. Вы стали преступниками не по своей вине и внесли свой вклад в победу над врагом, но…
Джэй устало прикрыл ладонями лицо.
– Но преступления мы совершали. И нас уже объявили сообщниками предателей на всю страну. Что меня ждёт по возвращении? Виселица?
Джэй действительно устал. Он считал неровные удары сердца о грудную клетку. И всё ждал, когда упадёт замертво.
– Либо виселица. Либо ты можешь не возвращаться. – донёсся до него ответ.
– Предлагаете мне самому пустить себе пулю в лоб? – проговорил Джэй.
Не хватает воздуха.