32. Агония мира
Шрифт:
Оставалась еще последняя надежда, на мертвого, но и она не оправдала себя. Голый мужчина ничем не напоминал того, кто был ему нужен. Генерал подошел к неподвижному телу.
– Вы гарантируете, что он мертв? – Вопрос был обращен к военному медику, стоявшему неподалеку.
– В этом нет никаких сомнений.
Врач в звании майора медицинской службы прошел от начала до конца три локальных конфликта и видел достаточно смертей, чтобы со стопроцентной уверенностью отличить труп от живого человека в любом
– Передайте тело полиции, пускай попробуют опознать его.
На генерала неожиданно навалилась какая-то всепоглощающая, опустошающая усталость... Все было сделано правильно, операция проведена безукоризненно четко, но результат в который уже раз оказался нулевым. Существовала огромная вероятность того, что Чужой находится среди восьмидесяти семи задержанных, но что-то подсказывало Коррелу: он ушел. Крыса вырвалась из западни и продолжает разносить споры заразы, которая в конечном итоге погубит весь мир.
– Сворачиваем операцию, – приказал он. – Всех задержанных обыскать, разбить не десятки и перевезти под усиленным конвоем на военную базу.
«Пустышка... – стучало в висках тяжелым набатом. – Мы опять вытащили пустышку».
Как ни странно, предчувствие не обмануло генерала – крыса действительно вырвалась из стальной западни. Хотя, казалось бы, не имела ни малейшего шанса.
20
– Тебе действительно предстоит умереть, – повторила Милая.
– Откуда такая уверенность? Ты же не веришь в предчувствия.
Меня не покидало стойкое ощущение нереальности происходящего. Не то чтобы я так уж сильно боялся смерти. Наверное, нет. Я уже давно относился к ней спокойно, потому что знал – и без того несколько месяцев живу в долг. Но вот так просто сидеть и обсуждать подобные вещи с искусственным интеллектом, состоящим из микросхем и еще какой-то ерунды... Это даже для моего ко всему привыкшего разума было малость чересчур.
– Я знаю, потому что сама сделаю это.
Она не сказала «ликвидирую тебя», а употребила более мягкую формулировку, но смысл от этого не изменился.
– Интересно как? – Мне действительно было любопытно обсудить детали своей предстоящей смерти с непосредственной исполнительницей приговора.
– Остановлю тебе сердце.
– Даже если оно не настоящее? – Почему-то осознание того факта, что в моей груди бьется искусственный орган, огорчило меня намного больше, чем его предстоящая остановка.
– Нет, не в полном объеме. Всего пара клапанов.
– Ясно... – Я вздохнул с облегчением. Умереть, ощущая себя человеком, а не изношенным роботом с близлежащей свалки, немного приятнее. – А дальше? – продолжал я поддерживать эту безумную со всех точек зрения беседу.
– Потом, когда они убедятся, что ты безусловно мертв, и засунут в мешок, чтобы
– Как здорово ты все придумала. – Я даже не пытался скрыть иронию. В этот момент мной овладело какое-то нездоровое веселое возбуждение. – А нет ли у тебя в запасе каких-нибудь других, менее болезненных вариантов?
– Нет, это наш единственный шанс. – В отличие от меня она оставалась безупречно спокойной.
Впрочем, умирать предстояло все-таки мне, а не ей, поэтому неудивительно, что Милая не испытывала особого сожаления.
– В таком случае, самый последний вопрос. А где, собственно говоря, будешь находиться ты все это время? Ведь в морг попадают голыми. Не пойми меня превратно, но с чисто эстетической точки зрения лично мне было бы неудобно засовывать свою милую подругу в единственно подходящее для этих целей место.
В том месте, где у нормального человека затылок, неожиданно взорвалась зажигательная бомба.
Не в силах выносить чудовищную боль, я застонал, обхватив голову руками.
– Ты был как никогда близок к истерике, – сообщила моя верная спутница. – И это было самое действенное средство предотвратить ее...
– Спасибо. – Я был совершенно искренен.
Нездоровое возбуждение, охватившее меня в преддверии смерти, могло действительно перерасти в истерику.
– Нам нужно изменить внешность, – без всякого перехода продолжила Милая, – И кстати, ответ на последний вопрос – у тебя есть шрам от операции по удалению аппендицита.
– И?..
– Это что-то типа сумки кенгуру. Я буду находиться там, пока не реанимирую тебя.
«Как это мило – иметь такое универсальное во всех отношениях тело», – отметил я про себя.
Следующие несколько минут ушли на то, чтобы уже во второй раз за сегодняшний день изменить внешность.
Когда все было готово, Милая коротко приказала:
– Раздевайся догола.
– Зачем? – Мне все еще не надоело задавать глупые вопросы.
– Бросишь одежду рядом, чтобы они подумали, будто кто-то раздел тебя, чтобы сменить гардероб.
– А плавки?
– Голый труп никто не будет обыскивать и, соответственно, тратить драгоценное время. Твое драгоценное время, – подчеркнула она. – Если вдруг ты забыл, то напомню: у нас в запасе будет пятнадцать-двадцать минут. И жизненно необходимо, чтобы в течение этого промежутка ты уже был засунут в мешок для транспортировки покойников.
– Как скажешь. – Мне совершенно не хотелось спорить с Милой, тем более что в данном вопросе ее компетентность не подлежала никакому сомнению.