33 способа превращения воды в лекарство
Шрифт:
– Там и сидите, – строго сказал дедушка.
Однако Колька и Полька лучше остальных знали, что строгость в голосе деда – напускная и прикрывает его природное добродушие. А мы за эти годы уверились, что внучка и внук для Мишеля – самые любимые существа на всем белом свете.
Воспитанием близнецов по большей части занималась Алексия. Сначала малышей пытались определить в ясли, но эта затея провалилась: в первый же день на мобильный телефон Алексии пришла категоричная эсэмэска: «Забирайте Ваших детей!!!» Оказалось, что с самого утра близнецы вымазали манной кашей все стены в группе, а потом по традиции итальянского кино, которое так любит Петрович, подожгли кресло заведующей, в кабинет которой тайно пробрались. Стало ясно: детский питомник
Алексия решила пригласить няню. От уважаемой питерской фирмы, занимающейся наймом нянь чуть ли не с советских времен, прислали старушку: бабу Надю, как она отрекомендовалась. Родители близнецов после происшествия в яслях настороженно отнеслись к педагогическим способностям бабы Нади, но все же отправились по своим делам, оставив Кольку и Польку на попечение бабушки-няни.
За весь день – не чудо ли! – ни Петрович, ни Алексия не получили ни одного звонка и ни одной эсэмэски, касающихся близнецов и их поведения. А когда с замиранием сердца переступили вечером порог дома, то увидели Кольку и Польку мирно лежащими в кроватках. Оказалось, что баба Надя играла с детьми в вытрезвитель: близнецы были пьяницами, а няня – милиционером, который забирал их на улице и укладывал на холодные топчаны под белые простынки. Днем же няня с близнецами тренировалась в области изобразительного искусства: на холодильнике при помощи магнитов, привезенных из путешествий родителями и дедом, были размещены шедевры живописи, изображавшие исключительно людей с непомерно большими носами. Колька называл их куроносыми. Оба ребенка были в полном восторге от няни. В последующие дни баба Надя увлекала близнецов все новыми и новыми играми, из которых Алексии больше всего запомнились игра в бомжей на Московском вокзале, которых забирает наряд милиции, и игра в драку фанатов «Зенита» с фанатами почему-то киевского «Динамо». После этой массовой драки температура поднялась у… няни. Холодильник же не успевал пополняться коллекцией куроносых – хорошо, что родители и дедушка близнецов много путешествовали и не забывали привозить из поездок магниты, крепко держащие разрастающуюся компанию. Две недели в особняке царила идиллия. Но однажды баба Надя пришла утром очень грустная. К печали всех, оказалось, что невестке няни предложили хорошую работу, а потому с завтрашнего дня баба Надя превращается в бабушку Надю. Вытрезвитель, вокзал и стадион переселяются в квартиру сына экс-няни – к трехгодовалому внуку Силантию, которому теперь предстоит украшать холодильник коллекцией куроносых. Колька и Полька ревели в голос, когда расставались с бабой Надей. Да и та, надо сказать, не скрывала слез…
После бабы Нади приходили другие няни от той же фирмы, но ни одна не могла выдержать и часа в обществе близнецов, воспитанных на куроносых идеалах медицинского вытрезвителя. Каждый день разгневанная няня звонила Алексии, и мамаша летела по петербургским пробкам домой, чтобы провести остаток суток в обществе Польки и Кольки. Стало понятно, что няни ситуацию не спасут, а потому Алексии пришлось переключиться на домашний режим работы и всерьез заняться воспитанием детей. Вечером к педагогическому процессу подключался Петрович.
Выходные же Колька и Полька проводили чаще всего с дедом или с кем-то из крестных – с Настей или с Александром Федоровичем. В такие дни детишки знакомились с Петербургом и окрестностями, а если погода не позволяла долго находиться на улице, все шли в музей, цирк или театр. Может быть, благодаря такому культурному воспитанию, а может быть, и еще по каким-то причинам, родители очень скоро стали замечать неординарность близнецов. Ни Алексия, ни Петрович не относились к тому типу родителей, которые в каждом поступке своих чад видят деяние, достойное гения. Наоборот, их отношение к детям было спокойным и критическим, что порой возмущало Мессинга, да и Белоусова.
Однако даже скептическое отношение к способностям близнецов менялось от того, что временами выдавали Колька и Полька. К трем годам оба умели
Дождик прыгает по лужам.
Туча пляшет у окна.
Ждет она к себе подружек.
А кирпичная стена
Дремлет в запахе заката
Всем виденьям вопреки,
Потому что все ребята
В каплях дождика легки.
Так легки, что спорить можно
С притяжением земным.
И летать совсем несложно
Над двором им над своим.
Полька не только записала эти стихи, но и спела их маме, переложив на музыку очень понравившейся ей песни про «Крылатые качели» из фильма «Приключения Электроника».
И надо же так случиться, что в тот же день Колька, явно не желая отставать от сестры, показал зашедшему в гости дедушке аккуратный чертеж. Инженерно образованный Мишель взглянул на листок – и охнул от изумления: чертеж воспроизводил конструкцию винторезного станка, очень напоминающую аналогичный рисунок Леонардо да Винчи, но явно более совершенный.
С того дня и родители, и дедушка в душе уверовали в то, что Колька и Полька – не самые обычные дети. Те же не переставали удивлять старших. Полька, например, даже не заглядывая в сумку мамы, могла назвать все, что было в тот день куплено в магазине; или, не включая телевизор и не заглядывая в программу передач, сказать, что идет на том или ином канале. Колька же не только чертил, но и, пользуясь деталями, которые приносил Мессинг, конструировал то маленькую машинку, то вертолетик, то кораблик. И все они двигались при помощи простой пальчиковой батарейки!
В тот вечер, о котором я начал рассказ, уникумы-близнецы сидели на шкафу и молча ждали, когда взрослые начнут разговор. С самого начала меня не покидало ощущение, что именно им – детям – есть что сказать сегодня. Так и случилось.
Основной доклад и прения
– Друзья, – начал Белоусов, – все мы знаем, ради чего собрались здесь сегодня. Нам ясна цель возможной в ближайшем будущем экспедиции: поиск сверхпроводимой воды. Нам только не понятно, куда держать путь за этой водой. Удалось пока что выяснить, что зона поиска ограничена Азией; точнее, теми ее частями, которые общепризнаны горными. Но как локализовать географическую цель нашего путешествия?
На этот раз Александр Федорович не знал ответа на свой вопрос, а потому замолчал, ожидая ответных реплик.
– Помнится, в Бирме нас постоянно сопровождали горы, – робко заметил я.
– И в Гималаях, – добавил Петрович.
– Это места, где мы с вами были, дорогие коллеги, – взял слово Мессинг. – Но разве, простите меня за не очень уместную риторику, горы Азии ограничиваются местами наших странствий? Отнюдь. Судите сами: Памир, Кавказ, Алтай, горы на Японских островах… Надо ли продолжать?
Мессинг замолчал. Тишину рассеяла Настя:
– Не отправиться ли нам снова в Вевельсбургский замок? Ведь там еще море всяких неосвоенных бумажек осталось после нашего с Александром Федоровичем визита. Уж где-то и мелькнет, куда аненербевцев по воду носило в 43-м, а?
– Настенька, душа моя, – отвечал Мессинг, – если бы была стопроцентная уверенность в успехе работы в Вевельсбурге… Но согласитесь, моя хорошая, немцы столь изящны были в шифровках и тайнописи, что вряд ли, к сожалению, мы сможем в даже относительно короткие сроки приблизиться к пониманию того, куда была направлена та экспедиция 43-го года.